ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Традиционализм и антитрадиционализм
.
Традиционализм и антитрадиционализм
Будучи столь же обычным, сколь и важным явлением, традиция
неизбежно порождает ростки метаэволюций, причем в большинстве случаев
отношение общества к традиции как таковой находит отражение в различных теориях
о ее социальной роли. Амбивалентность, присущая традиции, которая, как мы
видели, часто функциональна, но часто и дисфункциональна, с непреложностью
ведет к противоборству мнений.
Четко сформулированные идеологии и состояния общественного
мнения, благосклонно относящиеся к традиции, объединяются названием
«традиционализм»; а отрицающие их — «антитрадиционализм». Можно предположить,
что в периоды динамичного, экспансивного и успешного социального развития интерес
к традициям ослабевает. Широко распространено мнение, согласно которому в такие
времена все должно быть сфокусировано на изменениях: воспринимать их, искать и
инициировать (355; 2). Новизна, оригинальность, необычность становятся доминирующими
ценностями. Люди в целом устремляются вперед, а не назад. В обществе
господствуют активность, оптимизм, вера в прогресс, в науку и технологию как
инструменты рационального изменения мира. В такой идеологической атмосфере не
может не возникнуть антитрадиционализм, и его носителем выступает «нынешнее
поколение».
Наша гипотеза может быть подтверждена примерами из современности
(мы детально проанализируем их в гл. 5). Быстро формировавшееся и расширявшееся
капиталистическое, урбанистическое, индустриальное общество в его классическом
виде в XIX в. было явно антитрадиционалистским. Если оно и ценило какие-то
традиции, то лишь те, которые были «традициями антитрадиционализма», т.е.
сохранялись в памяти о великих революциях — английской, французской,
американской. Это общество отвергало предшествовавший социальный порядок,
навешивая на него ярлык «традиционного». Аналогичная тенденция сворачивания
традиций и торжества настоящего и будущего наблюдалась и гораздо позднее — в
годы стабилизации и процветания после Второй мировой войны. «Священность и
незыблемость прошлого как главного символического регулятора социальных,
политических и культурных изменений уступают место инновациям и ориентации на
будущее как на базовые культурные изменения» (ПО; 424).
В подобных случаях антитрадиционализм принимает форму
игнорирования традиции, а не борьбы с ней. Но когда дисфункциональные
воздействия каких-либо традиций становятся особенно заметными,
антитрадиционализм может выступать в форме более активной критики. Так,
интеллектуалы в посткоммунистических странах развернули широкую кампанию
против «реального социализма» и синдрома «гомо советикус» с тем, чтобы
исключить влияние этих пережитков прошлого (251; 392). Концентрирующийся на
отдельных моментах, избирательный антитрадиционализм не препятствует
утверждению различных традиций (например, национализма, католицизма,
демократии), имеющих более раннее происхождение, но выполняющих четкие функции
в современных социальных изменениях.
Период стагнации или кризиса — экономического, политического,
культурного — немедленно оживляет традиции. В трудные времена люди обращаются
к опыту предков, ищут убежища от повседневных тревог и забот в прошлом.
Возрождаются традиции, в том числе «торжествующего модернизма» XIX в., которые
представляются в такие периоды полезными, удивительно функциональными, а их
возможные дисфункции забываются.
По-видимому, наиболее разумной идеологической позицией
является «критический традиционализм». Он стремится уравновесить функции и
дисфункции той или иной традиции в каждом конкретном случае, принимая в расчет
ее содержание и исторические обстоятельства ее утверждения; отвергает
ошибочный взгляд на прошлое как на источник исключительно добра и вместе с тем
избегает другой крайности, характерной для догматического антитрадиционализма,
который отрицает положительную роль традиции в человеческом обществе.
.
