Энтони Гиддвнс и идея структурации :: vuzlib.su

Энтони Гиддвнс и идея структурации :: vuzlib.su

52
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


Энтони Гиддвнс и идея структурации

.

Энтони Гиддвнс и идея структурации

Участие в дискуссии британцев выразилось прежде всего в
разработанной Энтони Гидденсом «теории структурации»* (147; 148; 149). Он
отмежевался от всех теорий, типичных для «ортодоксального консенсуса»,
предполагающего материализацию со­циальных целостностей и социальный
детерминизм деятелей (рас­сматривая их как «структурных и культурных болванов»).
Соче­тая подобную критику функционализма и структурализма с вдох­новением,
почерпнутым из различных отраслей «понимающей, или интерпретативной,
социологии», Гидденс дошел до отрица­ния понятия самой структуры. Делая
ударение на постоянно ме­няющейся природе социальной реальности, чей истинный
онто­логический субстрат лежит в действиях и взаимодействиях субъ­ектов —
людей, он предложил преобразовать статическое поня­тие «структура» в
динамическую категорию «структурация», оз­начающую описание коллективного
поведения людей. «Наша жизнь проходит в трансформации» (147; 3), а ее основное
содер­жание есть постоянное производство и воспроизводство общест­ва. Таким
образом, «изучать структурирование социальной сис­темы означает изучать те
пути, которыми эта система — в рамках применения общих правил и ресурсов и в
контексте непреднаме­ренных результатов — производится и воспроизводится во
взаи­модействии» (147; 6). «Структурные свойства систем являются одновременно и
средством, и результатом практики, в процессе которой формируются данные
системы» (147; 69). Это — теорема «двойственной, или дуальной, структуры».

Конечным двигателем «структурирования» являются люди —
деятели (или «агенты»), множество индивидов в их повседневном поведении. При
этом «все социальные деятели знают очень мно­го об условиях и последствиях
того, что они делают в своей по­вседневной жизни» (149; 281). Скрупулезный
анализ «практичес­кого» и «дискурсивного» сознания выходит далеко за пределы
ранней «интерпретативной социологии», но не ведет к односто­ронней
абсолютизации. Некоторые условия признаются непозна­ваемыми, а некоторые
следствия — непреднамеренными. Отсю­да вытекает, что если даже рассматривать
историю как непре­рывный продукт деятельности, как созданную из «событий, дви­гателем
которых является индивид» (149; 9), то это вовсе не озна­чает, что продукт
совпадает с намерениями: «Человеческая исто­рия создается целенаправленной
деятельностью, но не является преднамеренным проектом, она постоянно срывает
попытки со­знательно вести ее в определенном направлении» (149; 27).

Другой характерной чертой людей-агентов является их мате­риальная
(телесная, биологическая) конституция и, следователь­но, неизбежная
подчиненность времени и пространству. «Телес­ность человека накладывает строгие
ограничения на его способ­ность к передвижению и восприятию» (149; 111). Эта
весьма простая констатация оказывается невероятно сложной, и социологи редко
отваживаются принять ее.

Благодаря Гидденсу, деятельность окончательно признается как
воплощение индивидуальных человеческих существ. Теперь никто уже не подвергает
сомнению тот факт, что человеческое общество формирует не какая-то тенденция
системы или ориентированные на изменения коллективы, классы, движения, а
повседневное по­ведение обычных людей, часто далеких от каких-либо реформист­ских
намерений. Несомненно, по богатству и глубине детального анализа индивидуальных
деятелей Гидденс идет гораздо дальше любого другого автора в разгадке тайны
деятельности.

.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ