ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Становление героя
.
Становление героя
Многие рождаются с тем или иным талантом, и некоторым из них
социальные обстоятельства позволяют раскрыть и развить его. Однако решающий
момент наступает позднее, когда общество признает такую заявку на
исключительность или, напротив, отвергает ее. Чтобы стать лидером, надо иметь
последователей. Чтобы сделаться пророком, нужно, чтобы были верующие. Чтобы
прослыть знаменитым писателем, надо, чтобы были читатели. Чтобы иметь вес в
обществе, достоинства человека Должны быть признаны общественностью. Именно
здесь действуют социальные механизмы отбора, поднимающие отдельных индивидов
до статуса героев и отказывающие в таком статусе большинству других.
Существуют четыре доказательства важности социального аспекта
феномена великой личности.
1. Многие выдающиеся люди (изобретатели, деятели искусства,
ученые, писатели) получили признание лишь после смерти. Более того, случается и
так, что их достижения приписываются тем, кто жил позже. Такие люди явно предвосхищали
будущую эпоху, и потому современники не были в состоянии понять и оценить их по
достоинству. Вспомним ученых Галилея, Кавенди-ша, Гаусса, Галуа, Флека,
композиторов Мусоргского и Бартока, художников Ван Гога, Тулуз-Лотрека и
Модильяни, которые умерли в нищете и безвестности и получили всемирное
признание лишь десятки лет спустя.
2. Второе доказательство в некотором смысле противоположно
первому. Речь идет о том, что благоприятный социальный контекст не только
способствует признанию достижений, но и подталкивает к ним. Хорошо известны,
например, многочисленные независимые научные открытия (289; 343—382),
сделанные тогда, когда научные сообщества были подготовлены к этому. Таковы
открытия Ньютона и Лейбница; Резерфорда и Шиля; Генри, Морзе, Стенли, Уинстона
и Кука; Дагерра, Нипси и Таль-бота; Адамса и Леверьера; Кроса и Эдисона.
Похоже, число примеров растет по мере вступления науки в современную эпоху. Не
так давно о крупном успехе в физике сверхпроводников сообщили почти
одновременно более двадцати независимо работавших ученых. Комментируя подобные
ситуации, Г. и Дж. Лен-ски пишут: «Хотя мы не отрицаем способностей этих
личностей, но все же предполагаем, что немногие из тех, кто внес свой вклад в
развитие знаний, были незаменимыми» (237; 93). Скорее, таково было общее
состояние фундаментальной науки в целом, что делало возможным определенные типы
открытий или изобретений.
3. Существуют целые эпохи, которые иногда называют «золотым
веком»: Греция в V в. до н.э., цивилизация майя, итальянский Ренессанс в XV
в., французский Ренессанс в XVI в. Почему так много гениальных людей родилось
именно в это время и именно в этих странах? Единственным объяснением является
социальный контекст, оказавшийся благоприятным для расцвета творческих
возможностей человека.
4. Последнее доказательство важности социального аспекта
следует искать в неравном представительстве великих личностей среди мужчин и
женщин, различных рас и этнических сообществ. Подавляющее большинство
политических лидеров, монархов, президентов, военных героев — мужчины. Та же
картина среди достигших вершины славы в науке и искусстве. Нобелевские премии
по литературе получили 86 мужчин и лишь 7 женщин, по химии — 97 мужчин и лишь 4
женщины. Нет никаких оснований говорить о врожденном генетическом превосходстве
мужчин с точки зрения склонности к творчеству, новациям. Единственное
объяснение — укоренившиеся социальные предрассудки и дискриминация,
неодинаковое распределение ресурсов (обучение, свободное время и т.д.) и
внимания к действительному успеху (доступ к публикациям, средствам формирования
мнений, общественной известности и т.д.). Аналогичные примеры можно привести
и по поводу недавнего представительства расовых и этнических меньшинств. Здесь
явно имеет место негативный социальный отбор, блокирующий определенным
категориям возможность равного признания их достижений.
В процессе социального отбора принимаются в расчет различные
критерии исключительности. Они обеспечивают подтверждение уникальной,
экстраординарной социальной позиции, другими словами, законность величия.
Такие факторы институциа-лизируются, обращаются в нормы и правила, определяющие
решения о том, кто заслуживает признания. Основы легитимации сильно варьируют
в зависимости от сферы деятельности и достижений.
В религии, политике и военном деле, которые взрастили большую
часть исторических героев, наиболее ранним и общим критерием была персональная
харизма.
Согласно Шилзу, «харизма есть качество, которое
приписывается личности, действиям, ролям, институтам, символам и материальным
объектам из-за предполагаемой их связи с «конечными», «фундаментальными»,
«жизненными», определяющими порядок силами. Эта предполагаемая связь с
конечными «серьезными» элементами во Вселенной и в человеческой жизни
рассматривается как качество или состояние бытия, проявляемое в носителе и
действиях индивидуальных личностей и присущее определенным ролям и
коллективам» (354; 386).
Такому качеству приписывается сверхъестественное свойство,
знак божественной милости, избранности, необычного таланта. Харизма может
субъективно ощущаться ее носителями, создавая ощущение необычной мощи, упорства
и призванности, и может восприниматься окружением. Одно ощущение усиливает
другое, и лишь вместе они рождают истинно харизматическую личность. По словам
Шилза, «личности, которые обладают интенсивным
субъективным ощущением собственного харизматического качества,
и те, кому это качество приписывается другими, мы называем харизматическими»
(354; 386). Если последнее отсутствует, то это означает узурпацию харизмы без
всяких социальных последствий. Если отсутствует первое, то следует говорить о
ложной, придуманной обществом харизме, поднимающей посредственность к славе и
влиянию.
Понятие харизмы, со времен античности присутствующее в
религиозном контексте, теоретически разработал Макс Вебер. Он рассматривал его
как одно из трех оснований легитимной власти и влияния, которое одни люди
оказывают на других в политической, военной, религиозной и интеллектуальной
сферах (альтернативными основаниями для легитимности являются
легально-рациональное и традиционное). Харизматическим авторитетом обладают
творческие, инициативные, энергичные личности — лидеры, пророки, воины,
признанные таковыми своими последователями или подданными. Считается, что они
обладают сильнейшим динамическим потенциалом, необходимым для осуществления
социальных изменений. Для Вебера «харизматический авторитет всегда
революционен» (354; 387). В то время как традиционные и легально-рациональные
авторитеты склонны к рутинному или конформистскому поведению (выполняя установленные
порядки или следуя нормативным принципам, в которых они могут найти
подтверждение своему статусу), харизматические авторитеты черпают свою
законность свыше, независимо от социальных институтов. Они готовы уничтожить
существующий порядок и создать на его месте новый. «Харизматические личности, и
те, кто верит в них, стремятся к кардинальным преобразованиям. Они хотят
сломать структуры рутинных действий и заменить их структурами, «наполненными»
качествами или состояниями сознания, которые порождаются непосредственным и
интенсивным контактом с «конечным» — с силами, направляющими и определяющими
человеческую жизнь» (354; 387).
Харизматические личности развивают в себе определенные
черты, помогающие им усиливать свой образ посланцев Бога, воплощения судьбы,
предвестников истории, вождей и т.д.
Они очень требовательны и автократичны, диктуют, как должны
вести себя их последователи, и наказывают тех, кто не соблюдает субординацию.
Они сохраняют дистанцию между собой и своими учениками, прибегая к различным
средствам, носят парадные костюмы или униформу, предпочитает особые формы
общения, произносят речи с высоких трибун, устраивают собрания в огромных залах
и т.д.
Они предпринимают экстраординарные действия с тем, чтобы
продемонстрировать свою особую власть, сверхъестественные возможности (Мао,
например, переплывал Янцзы). Они чрезвычайно догматичны, фанатически отдаются
реализации собственных проектов и не терпят критики.
Они эффективно отгораживаются от неблагоприятных поворотов в
общественном мнении, сплачивая вокруг себя фанатичных сторонников, почитателей
и обожателей, которые создают феномен «групповой мысли» (убежденности в
непогрешимости, всемогуществе, проницательности и правоте).
Значение харизматической легитимации усиливается в периоды
социальных кризисов, когда рушатся привычные нормы, правила и законы,
дискредитируется правящая элита и отвергаются традиции. В таких ситуациях люди
обычно верят только тем, кто не причастен к существующему порядку. А поскольку
происхождение харизматической личности по определению кроется в сверхъестественных
источниках, постольку она лучше всего отвечает этому требованию. Нужда в
харизматическом лидере у широких масс населения в условиях кризиса определяется
по меньшей мере тремя психологическими факторами.
Во-первых, людям необходимо обрести чувство безопасности,
которое может обеспечить фигура, берущая дело в свои руки. Как отмечает
Карлейль, наиболее важная функция монархов заключается в том, чтобы
«командовать, управлять, говорить нам ежедневно и ежечасно, что мы должны
делать» (74; 257). Во-вторых, люди пытаются компенсировать собственные неудачи,
неприспособленность и нищету эмоциональной идентификацией с великим героем,
обретая гордость за его деяния. Современные социальные психологи называют это
«героизацией perprocura» («для исполнения своей функции». — Ред.) (268; 92).
В-третьих, массы стремятся избежать ответственности, переложить ее на более
сильного лидера. Эрих Фромм считал данное обстоятельство одной из психологических
причин фашизма (135).
В более стабильных условиях на передний план выступают иные
качества, и значение харизматических личностей ослабевает. Следует также
подчеркнуть, что в разных сферах социальной жизни действуют собственные
критерии исключительности. В науке, например, это знания, эрудиция, способность
к творчеству; в искусстве — совершенство исполнения, подлинная оригинальность
формы и содержания; в технике — эффективность, рациональность.
.
