ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Внешняя динамика социальных движений
.
Внешняя динамика социальных движений
Обратимся теперь к другой стороне «двойного морфогенеза», а
именно к влиянию социального движения на окружающее общество и, в частности, к
его роли в структурных изменениях. Посмотрим на него как на «черный ящик»,
забыв про сложную внутреннюю структуру, описанную выше, и остановимся исключительно
на изменениях, которые оно производит в обществе.
В этом плане главным являются структурные сдвиги, которые
можно назвать «морфогенетическим потенциалом» движения. Оценивая его влияние на
внешние структуры, важно соотнести провозглашенные им цели с конкретными
историческими шансами. Пивен и Кловард напоминают: «завоевания должны оцениваться
по реальным возможностям» (328; xiii). Кроме того, необходимо отделять
сознательное воздействие от непреднамеренных и неосознанных побочных
результатов, а также краткосрочное влияние от долгосрочного, которое
обнаружится лишь спустя какое-то время.
Таким образом, последствия социального движения имеют
сложный, двойственный характер. Потерпев поражение, оно может, тем не менее,
вызвать такие структурные сдвиги, которые позднее все-таки приведут к победе.
«Движение может быть беспощадно подавлено, и все же многое, к чему оно
стремилось, со временем проявляется. Конфронтация нередко служит предупредительным
сигналом для правящей элиты, которая осознает, что лучше изменить курс, чтобы не
столкнуться в будущем с еще более мощным выступлением» (317; 344). Так, хотя с
вводом военного положения движение «Солидарность», казалось, было подавлено,
на «самом деле оно добилось очень многого: расширился круг участников
политической жизни, изменился баланс сил внутри политической элиты, существенно
трансформировалось массовое сознание» (389). Все это явилось залогом победы «Солидарности»
спустя восемь лет.
В то же время, движение, которое явно реализовало все свои
программные цели, но не использовало все исторические шансы, конкретные
исторические обстоятельства, вряд ли можно назвать успешным. Ведь случается и
так, что изменения, которые поначалу воспринимаются как несомненные
завоевания, вдруг приводят к негативным последствиям, способным перечеркнуть
полученные преимущества. В конце концов, то, что удалось завоевать, может
быть утрачено в долгосрочной перспективе.
Морфогенетический потенциал движения проявляется как в
разрушительных, так и в созидательных действиях. Обычно для того, чтобы ввести
структурные новации, оно должно вначале подорвать или, по крайней мере,
ослабить прежние структуры и лишь позднее приступить к созиданию. Однако
некоторые движения ограничиваются разрушением, поскольку им не достает
творческого потенциала. В таких случаях говорить об историчен кой роли движения
неправомерно.
Структурно-преобразовательный потенциал движения (как
деструктивный, так и конструктивный) может принимать различные формы в
зависимости от типа (уровня развития, размеров) социальной структуры, на
которую он направлен. Всего существует четыре разновидности (формы) такого
потенциала.
1. Идеологический потенциал движения выражается в его влиянии
на распространенные в обществе идеи, кредо, верования, мировоззрения,
представления о настоящем, образы будущего, деление на врагов и союзников и
т.д. На это указывает Козер, анализирующий роль движения за гражданские права
негров в США (83; 86). В Польше движение «Солидарность», подавленное и
поставленное вне закона военным положением 1981 г., развернуло широкую
подпольную деятельность, открывая массам различные «белые пятна» польской
истории, в том числе преступления сталинистов, государственной бюрократии,
объясняя полную бесперспективность экономической политики государства и т.д.
Это подготовило почву для победы на выборах и свержению коммунистического
правительства в июне 1989 г.
2. Реформаторский потенциал движения выражается в его
воздействии на нормативную структуру, в распространении новых ценностей,
правил поведения и т.д. среди населения. Тем самым достигается то, что Берне и
Букли называют «метавлас-тью», или «относительным контролем» (67; 215).
«Основные схватки в человеческой истории и современном обществе вращаются
вокруг формирования и реформирования ключевых правил систем, центральных
институтов общества» (70; v).
3. Реорганизационный потенциал выражается во влиянии движения
на модели и каналы социального взаимодействия (социальную организацию), на
процессы установления новых социальных связей, возникновения новых групп и
новых межгрупповых коалиций, на формирование коммуникационных сетей и т.д.
Этот процесс наблюдается в Восточной Европе, переживающей переход от
монолитных, централизованных, автократических систем к плюралистическим,
демократическим, ориентированным на рынок обществам. Осенью 1989 г. на наших
глазах, словно грибы после дождя, в Польше появлялись бесчисленные ассоциации,
добровольные группы, политические партии, союзы, заполнявшие «социальный
вакуум», столь характерный для тоталитарных режимов.
4. Наконец, можно выделить перераспределительный потенциал,
который выражается во влиянии движения на процесс формирования новых
подходящих структур; в той мере, в которой это движение способно отобрать
привилегии у своих врагов и обеспечить ими своих членов, последователей,
сторонников или симпатизирующих. Яркий тому пример — подрыв «номенклатуры» в
посткоммунистических странах Восточной Европы в недавнем прошлом.
Перераспределение шансов на успех — это конечная цель движения в области
структурных сдвигов. Доступ к власти играет решающую роль для сохранения
достигнутых преимуществ и управления распределением ресурсов и благ в будущем.
Как замечает Тарроу, без изменений в структуре политической власти риск
утратить все завоевания очень велик (396; 53). Не случайно проблема власти
стоит в центре всех реформаторских и революционных движений.
Движение полностью раскрывает свой динамический потенциал
только тогда, когда реализуется каждая из четырех его разновидностей (форм).
Для подобного, весьма редкого, случая я бы сохранил термин «революционное
движение». На деле движения часто уродливы, сосредоточены на какой-либо одной
сфере структурных изменений. Некоторые преуспевают исключительно в
распространении мифов, утопий, благих пожеланий и неосуществимых идей. Например,
говоря о крестьянских восстаниях, Вольф отмечает, что, как правило, они далеки
от успеха, «поскольку мифы объединяют крестьян, но не организуют их» (451;
108). Другие устремляют все свои усилия на распространение новых моделей
взаимодействия, нового образа жизни, чего тоже недостаточно для значительных и
длительных структурных преобразований. Таковы движения битников, хиппи,
панков, бритоголовых и т.д.
Если обратиться к революционным движениям — многообразным
по характеру своих целей и наиболее всеобъемлющим по структурному воздействию,
то обнаружатся две типичные альтернативные последовательности внешнего
морфогенеза. Одна идет «снизу», начинаясь с новой идеологии, под влиянием
которой постепенно складываются новые нормы и ценности, а их применение
способствует формированию новых моделей взаимодействия и организации, — они-то
в конечном счете и обусловливают формирование новых насущных потребностей и
интересов. Это спонтанный морфогенетический процесс. Альтернативная последовательность
протекает в обратном порядке. Она начинается «сверху» — с перераспределения
ресурсов, возможностей, жизненных шансов декретом правительства, которое берет
власть; использование новых возможностей способствует формированию новых
моделей взаимодействия, но не посредством принятия особых правил, а путем
следования новым образцам, и лишь постепенная кристаллизация их приводит к
новым нормам и ценностям; наконец, возникают новые идеи, верования и кредо как
рационализация новых структурных порядков в других сферах. Это —
морфогенетический процесс, введенный законом.
Теперь сведем воедино наши наблюдения о внешней и внутренней
динамике социального движения. «Двойной морфогенез» социальных движений не
означает той же последовательности фаз или стадий, в которой внутренний
морфогенез (возникновение внутренней структуры движения) по времени
предшествовал бы внешнему (возникновению или преобразованию структур общества).
Мы не должны заблуждаться, полагая, что движение сначала кристаллизуется,
чтобы обрести морфогенетический потенциал, и лишь потом становится способным
заняться структурными реформами. Такое предположение о линейной последовательности
необходимо отвергнуть.
Социальные движения приводят к изменениям в обществе с
самого начала своего зарождения, с момента своего внутреннего морфогенеза.
Аналогичным образом изменения в обществе также все время влияют на него по
принципу обратной связи, постоянно модифицируют «карьеру» движения, его
размах, скорость и направление. Как справедливо замечает Лауэр, «мы имеем дело
с двумя пересекающимися друг с другом процессами — самим движением и процессами
в более широком контексте, т. е. в обществе, внутри которого оно
разворачивается» (232; xiv). Процессы становления и движения, и новых
социальных структур тесно взаимосвязаны, они стимулируют или сдерживают друг
друга. Существует постоянное взаимодействие элементов внутреннего и внешнего
морфогенеза.
.
