Глава 8. ИОАНН СКОТ. :: vuzlib.su

Глава 8. ИОАНН СКОТ. :: vuzlib.su

83
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


Глава 8. ИОАНН СКОТ.

.

Глава 8. ИОАНН СКОТ.

Иоанн Скот (или по-латыни Иоганн Скотус), к имени которого
иногда ещё прибавляют Эриугена или Эригена является самой изумительной
личностью девятого столетия; если бы он жил в пятом или даже в пятнадцатом
столетии, он поражал бы нас в меньшей мере. Иоанн Скот был ирландцем,
неоплатоником, блестящим знатоком греческого языка, пелагианцем, пантеистом.
Значительную часть своей жизни Иоанн Скот провел под покровительством Карла
Лысого, короля Франции, и хотя он придерживался далеко не ортодоксальных
взглядов, он сумел, насколько нам известно, избежать преследований. Разум он
ставил выше веры, а авторитет церковников ни во что не ставил; тем не менее они
сами, чтобы разрешить свои споры, обращались к его авторитетному мнению.

Чтобы понять появление такого человека, мы должны
предварительно обратить свое внимание на развитие ирландской культуры в
столетия, последовавшие за смертью св. Патрика. Помимо того в высшей степени
досадного факта, что св. Патрик был англичанином, надо отметить ещё два
обстоятельства, едва ли менее досадные: во-первых, христиане имелись в Ирландии
ещё до прибытия сюда св. Патрика; во-вторых, что бы он ни сделал для
ирландского христианства, ирландская культура ему ничем не была обязана. Когда
Галлия (рассказывает один галльский писатель) подверглась нашествию варваров,
сначала Аттилы, а затем готов, вандалов и Алариха, “все ученые мужи по эту
сторону моря бежали, причем в страны, расположенные по ту сторону моря,
особенно в Ирландию, и куда бы они затем ни прибывали, приносили жителям тех
мест огромное преуспеяние в науках». Если кто-либо из этих ученых искал
убежища в Англии, то их должна была ждать неминуемая смерть от англов, саксов и
ютов; тем же, кто бежал в Ирландию, удалось, действуя совместно с миссионерами,
перенести сюда значительную часть тех знаний и цивилизации, которые исчезли на
континенте. Есть все основания полагать, что на протяжении шестого, седьмого и
восьмого столетий среди ирландцев сохранялось знание греческого языка, а также
основательное знакомство с латинскими классиками. Этот вопрос тщательно
разбирается в “Cambridge Medieval History»,  где делается заключение в
пользу греческого языка в Ирландии. В Англии греческий язык был известен со
времени Теодора, архиепископа Кентерберийского (669—690), который сам был
греком и образование получил в Афинах; на севере знание греческого языка могло
быть приобретено также через посредство ирландских миссионеров. “В конце
седьмого столетия, — говорит Монтегю Джемс, — Ирландия была страной, которая
превосходила все другие по жажде знаний, и преподавательская деятельность била
здесь ключом. Латинский язык (и в меньшей мере греческий) изучался с научной
точки зрения… И когда, гонимые сначала фанатизмом миссионеров, а позднее
тревожной обстановкой на родине, они ученые-беженцы. — Ред. устремились целыми
толпами на континент, они сыграли большую роль в спасении остатков литературы,
которую они уже научились ценить». Гейрик Оксеррский примерно в 876 году
следующим образом описывает наплыв ирландских ученых: “Ирландия, пренебрегая
опасностями моря, переселяет на наши берега почти en masse великое множество
философов, и все столпы учености обрекают себя на добровольное изгнание ради
милостей Соломона премудрого», сиречь короля Карла Лысого. En masse
(франц.) — в массе, целиком.

Вынужденное бродяжничество было уделом ученых во многие
эпохи. В начальный период греческой философии многие философы были беглецами из
Персии; в последний её период они стали беглецами в Персию. В пятом столетии,
как мы только что видели, ученые бежали из Галлии на острова, к западу от
Шотландии, чтобы спастись от германцев. В девятом веке они бежали из Англии и
Ирландии обратно, чтобы спастись от скандинавов. В наши дни философам Германии
приходится бежать даже ещё дальше на Запад, чтобы спастись от своих же
собственных соотечественников. И кто знает, пройдет ли такой же долгий срок,
пока они побегут в обратном направлении.

Мы располагаем весьма скудными сведениями об ирландцах той
поры, когда они спасали для Европы традицию классической культуры. Наука эта
была связана с монастырями и насквозь проникнута благочестием, как
свидетельствуют покаяния ирландцев; однако маловероятно, чтобы она была
особенно поглощена теологическими тонкостями. Сосредоточиваясь в основном вокруг
монастырей, а не вокруг епископских дворцов, наука эта была свободна от того
административного духа, который неизменно был характерен для духовенства
континента, начиная с Григория Великого. А поскольку эффективные связи этой
науки с Римом были в основном прерваны, в ней удержался тот взгляд на папу,
который существовал во времена св. Амвросия, а не тот, что утвердился позднее.
Некоторые полагают, что Пелагий был ирландцем (хотя скорее всего он был
бриттом). Вполне вероятно, что его ересь уцелела в Ирландии, где власти не
смогли истребить её, как это им удалось, хотя и с трудом, в Галлии. Эти
обстоятельства в некоторой мере объясняют ту необычайную свободу и свежесть,
которые отличают теоретические воззрения Иоанна Скота.

Начало и конец жизни Иоанна Скота неизвестны; мы располагаем
сведениями лишь о среднем периоде, когда он состоял на службе у французского
короля. Принято считать, что Иоанн Скот родился около 800 года, а умер около
877 года, но обе эти даты чисто предположительны. Его пребывание во Франции
приходится на понтификат Николая 1, и в биографии Иоанна Скота мы вновь
встречаемся с теми лицами, которые упоминались в связи с этим папой: Карлом
Лысым, императором Михаилом и самим папой.

Иоанн был приглашён во Францию Карлом Лысым около 843 года и
поставлен им во главе придворной школы. Между монахом Готтшальком и видным
сановником Реймсским архиепископом Гинкмаром разгорелся спор по вопросу о
предопределении и свободе воли. Монах был сторонником предопределения,
архиепископ стоял за свободу воли. Иоанн поддержал архиепископа в трактате “О
божественном предопределении», но в этой поддержке он зашел чересчур
далеко за рамки благоразумия. Тема была щекотливой; её касался Августин в своих
сочинениях против Пелагия; но было опасно соглашаться с Августином и ещё
опаснее — открыто выступать против него. Иоанн выступил в поддержку принципа
свободы воли, и это могло бы пройти безнаказанно, но тот факт, что аргументация
его носила чисто философский характер, вызвал негодование. Это не значит, что
Иоанн открыто выступал против чего-либо принятого в теологии; но он отстаивал
мнение, что философия является равным или даже высшим авторитетом, независимым
от откровения. Иоанн настаивал, что разум и откровение — это два источника
истины и потому не могут противоречить друг другу; но если иной раз они по
видимости противоречат друг другу, то предпочтение должно быть отдано разуму.
Истинная религия, заявляет Иоанн, является и истинной философией; но и обратно
— истинная философия является и истинной религией. Сочинение Иоанна дважды, в
855 и 859 годах, было осуждено церковными соборами; первый из них назвал его в
своем приговоре “Скотовой бурдой».

Однако Иоанн Скот избежал наказания благодаря поддержке
короля, с которым он, видимо, был на дружеской ноге. Если можно доверять
сообщению Уильяма Малмеберийского, то однажды король, когда Иоанн обедал с ним,
спросил: “Что отделяет Скота от скота», на что Иоанн ответил: “Только
ширина обеденного стола». В 877 году король умер, и после этой даты об
Иоанне ничего не известно. Некоторые полагают, что он также умер в этом году.
Существуют легенды, что Альфред Великий пригласил его в Англию, что он стал
аббатом Малмсбери или Ателни и был убит монахами. Однако, по-видимому, это
несчастье приключилось с каким-то другим Иоанном.

Следующим трудом Иоанна был перевод с греческого из
псевдо-Дионисия. Это произведение пользовалось огромной славой в период раннего
средневековья. Когда св. Павел проповедовал в Афинах, то “некоторые же мужи,
пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит» (Деяние 17;
34). Это все, что известно об этом человеке ныне, но в средние века о нем знали
куда больше. Он совершил поездку во Францию и основал аббатство Сен-Дени; так
по крайней мере уверял Гильдуин, бывший его аббатом как раз накануне прибытия
Иоанна во Францию. Кроме того, Дионисию приписывали авторство важного
сочинения, целью которого было примирить неоплатонизм с христианством. Дата
написания этого сочинения неизвестна; это было, безусловно, до пятого века и
после Плотина. На Востоке оно пользовалось широкой известностью и славой, но на
Западе было известно лишь немногим, пока в 827 году греческий император Михаил
не послал экземпляр этого сочинения Людовику Благочестивому, который передал
его вышеупомянутому аббату Гильдуину. Гильдуин, полагая, что оно и в самом деле
написано учеником св. Павла— мнимым основателем аббатства, сгорал от
любопытства узнать, что в нем рассказывается, но никто не мог перевести его с
греческого языка, пока не появился Иоанн. И Иоанн выполнил перевод, что должно
было доставить ему истинную радость, ибо его собственные взгляды оказались
очень близкими взглядам псевдо-Дионисия; последний начиная с этого времени
оказывал значительное влияние на развитие католической философии на Западе.

В 860 году перевод Иоанна был послан папе Николаю. Папа
разгневался на то, что труд опубликовали, не испросив у него предварительно
разрешения, и приказал Карлу послать Иоанна в Рим, — приказ, который был
пропущен мимо ушей. Что же касается содержания, и особенно учености,
обнаруженной в переводе, то папе не к чему было придраться. Его библиотекарь
Анастасий, блестящий знаток греческого языка, которому папа передал перевод
Иоанна на заключение, пришел в изумление, что человек из далекой и варварской
страны мог обладать такими глубокими познаниями в греческом языке.

Наиболее значительное сочинение Иоанна называлось
(по-гречески) “О разделении природы». Книга эта представляет собой то, что
в схоластические времена подпало бы под определение “реализма», то есть в
ней, в соответствии с учением Платона, отстаивалось воззрение, что универсалии
существуют до конкретных вещей. В понятие “природы» Иоанн включает не
только сущее, но и то, что не существует. Вся природа разделяется на четыре
вида: 1) творящая, но не сотворённая, 2) творящая и вместе с тем сотворённая,
3) сотворённая, но не творящая, 4) нетворящая и несотворённая. Первая природа —
это очевидно, Бог. Вторая природа — (платоновские) идеи, существующие в Боге.
Третья природа — вещи, существующие в пространстве и времени. Четвертая природа
— неожиданно снова Бог, но уже не как творец, а как конец и цель всех вещей.
Все, что обязано Богу своим возникновением, стремится вернуться к нему; таким
образом, конец всех вещей совпадает с их началом. Соединительное звено между
единым и многим образует логос.

В область небытия Иоанн включает различные вещи, например
физические предметы, не принадлежащие к умопостигаемому миру, и грех, поскольку
он означает утрату божественного образа. Поистине существует только творящая,
но несотворённая природа; она является сущностью всех вещей. Бог — это начало,
середина и конец вещей. Сущность Бога непознаваема ни для людей, ни даже для
ангелов. В известном смысле Бог непознаваем даже для самого себя: “Бог не знает
о самом себе, что он есть, так как он не есть нечто; в известном отношении он
непостижим ни для самого Себя, ни для чьего бы то ни было разума». Ср.
Брэдли о недостоверности всякого познания. Брэдли утверждает, что нет такой
истины, которая была бы совершенно истинной, но лучшая из доступных нам истин
не может быть проверена разумом. Но бытие Бога может быть обнаружено из бытия
вещей; Его мудрость — из их порядка; Его жизнь — из их движения. Его бытие есть
отец, Его мудрость — сын, Его жизнь — Дух Святой. Однако Дионисий прав,
утверждая, что никакие определения не приложимы к Богу. Существует
положительное богословие, в котором Он определяется категориями истины, добра,
существования и так далее; но подобные определения верны лишь как символы, ибо
все эти предикаты имеют противоположное значение, представляющее их отрицание,
Бог же не имеет противоположного значения, представляющего Его отрицание.

Вид вещей, которые творят и вместе с тем сотворены,
охватывает все первопричины, или первообразы, или платоновские идеи.
Совокупность этих первопричин составляет логос. Мир идей вечен, но тем не менее
сотворён. Под влиянием Святого Духа эти первопричины дают начало миру отдельных
вещей, материальность которого призрачна. Когда говорят, что Бог сотворил вещи
из “ничто», то под этим “ничто» надо понимать самого Бога — в том
смысле, в котором Он трасцендентен для всякого познания.

Процесс творения вечен: субстанцией всех конечных вещей
является Бог. Творение не является вещью, отличной от Бога. Творение существует
в Боге, а Бог являет Себя в творении невыразимым образом. “Святая троица любит
Себя в нас и в Себе она видит и приводит в движение сама Себя». Сравни.
Спиноза.

Источником греха является свобода: грех возникает оттого,
что человек, вместо того чтобы обращаться к Богу, обратился к самому себе. Зло
не имеет своего основания в Боге, ибо в Боге нет никакой идеи зла. Зло
принадлежит к области небытия и не имеет основания, ибо если бы оно имело
основание, то было бы необходимо. Зло — это отсутствие добра.

Логос — это принцип, возвращающий многое к единому, а
человека к Богу; это, таким образом, — спаситель мира. Соединяясь с Богом, та
часть человека, которая осуществляет соединение, становится Божественной.

Иоанн расходится с аристотеликами, отвергая реальное
существование отдельных вещей. Платона он называет столпом философов. И
все-таки первые три из его видов бытия косвенно выведены из аристотелевских
движется недвижимо, движется и движимо, движимо, но не движется. Четвертый вид
бытия в системе Иоанна — не творящий и несотворённый — выведен из учения
Дионисия о возвращении всех вещей к Богу.

Из данного выше краткого изложения ясно предстает
неортодоксальность взглядов Иоанна Скота. Его пантеизм, отвергающий
субстанциальную реальность творений, имеющую основание в самих себе,
противоречит христианскому учению. Ни один благоразумный теолог не мог бы
принять также и толкования процесса творения из “ничто», которое дал
Иоанн. В его понятии троичности, обнаруживающем большое сходство с понятием
Плотина, три ипостаси оказываются неравными, хотя Иоанн и тщится оградить себя
по этому вопросу от критики. Все эти еретические воззрения свидетельствуют о
независимости ума, поразительной в девятом столетии. Возможно, что
неоплатоновский характер учения Иоанна мог быть обычным явлением в Ирландии,
как это было среди греческих отцов церкви четвёртого и пятого столетий. Может
быть, если бы мы располагали более полными сведениями о развитии ирландского
христианства с пятого по девятый столетие, Иоанн не казался бы нам столь
удивительным феноменом. С другой стороны, возможно, что большая часть еретических
элементов в воззрениях Иоанна должна быть приписана влиянию псевдо-Дионисия,
которого в силу его предполагаемой связи со св. Павлом ошибочно считали
ортодоксальным мыслителем.

Еретическим является, конечно, и взгляд Иоанна на творение
как на процесс, не имеющий начала во времени, — взгляд, вынуждающий его
утверждать, что история творения, рассказанная в Книге бытия, является
иносказанием. Рай и грехопадение человека нельзя понимать в буквальном смысле.
Подобно всем пантеистам, Иоанн сталкивается с трудностями в вопросе о грехе. Он
утверждает, что первоначально человек не знал греха, и когда он не знал греха,
не было и разделения полов. Это, конечно, противоречит тексту: “Мужчину и
женщину сотворил их». По мнению Иоанна, грех был единственной причиной
разделения человеческих существ на мужчин и женщин. Женщина воплощает
чувственную и падшую природу человека. В конце концов различие полов снова
исчезнет, и мы будем иметь чисто духовые тела. Вопреки мнению св. Августина.
Грех заключается в злонамеренности воли, в ложном приписывании добра тому, что
им не является. Грех наказывается естественным путем; это наказание заключается
в разоблачении суетности греховных вожделений. Однако наказание греха не вечно.
Как и Ориген, Иоанн утверждает, что в конце концов даже дьяволы будут спасены,
хотя и позднее, чем другие люди.

Перевод псевдо-Дионисия, выполненный Иоанном, оказал большое
влияние на развитие средневековой мысли; напротив, его magnus opus о разделении
природы оказал весьма незначительное влияние. Magnus opus (лат.) — великий
труд. Это сочинение неоднократно предавалось осуждению как еретическое, и в
конце концов в 1225 году папа Гонорий третий приказал сжечь все его экземпляры.
К счастью, приказ этот не был выполнен с должным тщанием.

.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ