ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Проблема познаваемости мира и философски скептицизм
.
Проблема познаваемости мира и философски скептицизм
Человеческий разум, поднимаясь по спирали познания, на
каждом новом витке вновь и вновь пытается ответить на вопрос: как возможно
познание, познаваем ли мир в принципе? Это не простой вопрос. В самом деле,
Вселенная бесконечна, а человек конечен, и в границах его конечного опыта
невозможно познание того, что бесконечно. Этот вопрос преследовал философскую
мысль в самых разных формах. Вспомните слова Фауста:
Природа для меня загадка,
Я на познании ставлю крест.
В попытке ответить на него можно обозначить три основные
линии: оптимизм, скептицизм и агностицизм. Оптимисты утверждают принципиальную
познаваемость мира. Пример оптимистического взгляда на познание — позиция
Гегеля, выраженная в словах: «У скрытой и замкнутой вначале сущности вселенной
нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания; она должна раскрыться
перед ним, показать ему свои богатства и свои глубины и дать ему наслаждаться
ими». Скептики же не отрицают принципиальной познаваемости мира, но выражают
сомнение в достоверности знания, тогда как агностики отрицают познаваемость
мира.
Выделение этих трех линий представляется серьезным упрощением.
Все гораздо сложнее. Ведь если агностики отрицают познаваемость мира, то это
не голое, ни на чем не основанное отрицание. На многие вопросы, указываемые
ими, пока действительно невозможно дать ответ. Основная проблема, которая
подводит к агностицизму, заключается в следующем: предмет в процессе его
познания неизбежно преломляется сквозь призму наших органов чувств и мышления.
Мы получаем о нем сведения лишь в том виде, какой они приобрели в результате
такого преломления. Каковы же предметы на самом деле, мы не знаем и знать не
можем. Получается, что мы замкнуты миром наших способов познания и не в
состоянии сказать нечто достоверное о мире, как он существует сам по себе, —
вот вывод, к которому неизбежно ведет логика данного рассуждения при
определенных гносеологических допущениях. Однако практический вывод
агностицизма на каждом шагу опровергается развитием науки, познания. «Великое
чудо в прогрессе науки, — пишет Л. де Бройль, — состоит в том, что перед нами
открывается соответствие между нашей мыслью и действительностью, определенная
возможность ощущать с помощью ресурсов нашего разума и правил нашего разума
глубокие связи, существующие между явлениями».
Но и сегодня диапазон философских доктрин, не чуждых
агностическим выводам, довольно широк — от неопозитивизма до феноменологии,
экзистенциализма, прагматизма и др. Их агностицизм обусловлен не только
причинами гносеологического порядка, внутренней логикой, но в определенной
степени и традицией, восходящей к философии Д. Юма и И. Канта.
Одним из истоков агностицизма является гносеологический
релятивизм — абсолютизация изменчивости, текучести явлений, событий бытия и
познания. Сторонники релятивизма исходят из скептического принципа: все в мире
скоротечно, истина — и на житейском, и даже на научном уровне — выражает наши
знания о явлениях мира лишь в данный момент, и то, что вчера считалось истиной,
сегодня признается заблуждением. Все наше знание как бы плавает в море неопределенности
и недостоверности, оно относительно, условно, конвенционально и тем самым
субъективно.
Для релятивиста характерно следующее рассуждение: если уж истина,
то она обязательно должна быть только абсолютной, а если истина не абсолютна,
то она и не истина. В подтексте на самом деле — неверие в абсолютную (даже не в
относительную) истину. Релятивист подменяет верное положение «Знание содержит
момент относительного» ошибочным «Знание всегда только относительно», а
следовательно, не нужно знания, долой знание! «Это самое ужасное рассуждение:
если я не могу всего — значит, я ничего не буду делать» (Л.Н. Толстой).
Скептическая мысль восходит отчасти к рассуждениям античных
философов — Протагора, Горгия, Продика, Гиппия, Антифонта, Фразимаха, которые
были предшественниками и современниками наиболее крупных мыслителей древности
— Сократа и Платона (в Диалогах Платона можно найти споры с софистами).
Ксенофан говорил:
Пусть даже кто-нибудь правду изрек бы: как мог бы узнать он,
Правду иль ложь он сказал? лишь призраки людям доступны.
Но и великий Аристотель заметил: «Кто ясно хочет познавать,
тот должен прежде основательно сомневаться».
Агностицизм, как уже говорилось, противоречит самой практике
знания, т.е. его положения входят в конфликт с тем, что, например, ученым
удается построить более или менее успешные теории, подтверждающиеся на опыте.
На основе этих теорий инженеры строят механизмы, машины и т.п., действительно
достигающие поставленные в проекте цели. Если какая-то теория со временем
отвергается, то она не отвергается целиком, некоторые «кирпичи» неизбежно
переносятся в новое теоретическое здание (этот процесс, конечно, сложен, и он
подробнее будет обсуждаться далее в этой главе). Более того (что совсем
поразительно), теории, нередко развиваемые совершенно независимо в разных
областях, вдруг обнаруживают параллелизм, родство и даже глубокую связь.
Все это наводит на мысль о том, что есть нечто, стоящее за
теориями. Это «нечто» сформулировать очень трудно. Его существование и есть
загадка познания. Как говорил А. Эйнштейн, «самое непостижимое в этом мире то,
что он постижим». Практика знания есть сумма огромного числа косвенных
опровержений агностицизма.
Агностицизм есть гипертрофированная форма скептицизма.
Скептицизм, признавая принципиальную возможность познания, выражает сомнение в
достоверности знаний. Как правило, скептицизм расцветает буйным цветом в период
(или в преддверии) ломки парадигм, смены ценностей, общественных систем и
т.д., когда нечто, считавшееся ранее истинным, в свете новых данных науки и
практики оказывается ложным, несостоятельным. Психология скептицизма такова,
что он тут же начинает попирать не только изжившее себя, но заодно и все новое,
нарождающееся. В основе этой психологии лежит не исследовательская жажда
новаторства и вера в силу человеческого разума, а привычка к «уютным», однажды
принятым на веру принципам.
Однако в разумной мере скептицизм полезен и даже необходим.
Как познавательный прием скептицизм выступает в форме сомнения, а это — шаг к
истине. Сомнение — червь, подтачивающий и разрушающий устаревшие догмы,
необходимый компонент развивающейся науки. Нет познания без проблемы, но и нет
проблемы без сомнения. Невежество утверждает и отрицает; знание — сомневается.
.
