ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
.
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
В свое время В.О. Ключевский писал о Смуте конца XVI —
начала XVII веков в российском обществе: «Почвой для нее послужило тягостное
настроение народа, общее чувство недовольства, вынесенное народом из
царствования Грозного и усиленное правлением Б. Годунова». Говоря более
подробно, «это было тягостное, исполненное тупого недоумения настроение
общества, какое создано было неприкрытыми безобразиями опричнины и темными
годуновскими интригами». По ходу Смутного времени общество само увидело силу
массовых настроений. «Прежде всего из потрясения, пережитого в Смутное время,
люди Московского государства вынесли обильный запас новых политических понятий,
с которыми не были знакомы их отцы… Это и есть начало политического
размышления».
Анализ данного периода потребовал и от историка выделить
специальный раздел в описании последствий Смуты — «Настроение общества». В нем
В.О. Ключевский пишет: «Внутренние затруднения правительства усиливались еще глубокой
переменой в настроении народа. Новой династии приходилось иметь дело с иным
обществом, далеко не похожим на то, каким правили прежние цари… Недовольство
становится и до конца века остается господствующей нотой в настроении народных
масс… Эта перемена выразилась в явлении, какого мы не замечали прежде в
жизни Московского государства: XVII век был в нашей истории временем народных
мятежей».
Согласно В.О. Ключевскому, определенные массовые
настроения, накопившись в рамках стабильной социально-политической системы, со
временем привели к ее разрушению и перемене в политической психологии людей.
«Разбушевавшись», массовые настроения стали на долгое время определять
характер социально-политической жизни. Потребовалось значительное историческое
время для того, чтобы наступило их умиротворение и, соответственно, возникла
политико-психологическая основа для стабилизации социально-политической
системы. В.О. Ключевский одним из первых дал сравнительно развернутый
историко-политологический и, одновременно, политико-психологический анализ
влияния массовых настроений на политическую систему общества. Однако указывали
на роль этого фактора в политике, не вдаваясь в специальное рассмотрение,
многие исследователи и до него.
Так, еще Аристотель, одним из первых обратившись к этому
понятию, достаточно однозначно связывал «настроения лиц, поднимающих
восстание», с особого рода политическими процессами — мятежами, направленными
на свержение власти, «политическими смутами» и разного рода «междоусобными
войнами». Анализируя достаточно массовые, по тем временам, выступления граждан
против властей, Аристотель прямо писал: «Во-первых, нужно знать настроение
лиц, поднимающих восстание, во-вторых, — цель, к которой они при этом
стремятся, и, в-третьих, чем собственно начинаются политические смуты и
междоусобные распри». Аристотель неоднократно подчеркивал ту большую роль,
которую играет настроенческий фактор в особых вариантах социально-политической
системы, связанных с доминированием на политической арене «охлократии», власти
толпы, плебса. В подобных ситуациях рациональные начала политики уходят на задний
план, и вся политическая жизнь оказывается в плену массовых настроений,
Великий Н. Макиавелли указывал: «Глубокая и вполне
естественная вражда, …порожденная стремлением одних властвовать и нежеланием
других подчиняться, есть основная причина всех неурядиц, происходивших в
государстве… Ибо в этом различии умонастроений находят себе пищу все другие
обстоятельства, вызывающие смуты…».
История показывает, что роль массовых настроений становится
влиятельной с периода средневековья. Город как особый способ группирования
людей того времени порождал заразительные массовые психические процессы. Под
влиянием этих процессов значительные общности приходили в сходные психические
состояния. Это проявлялось в разнообразных действиях масс, включая специфически
политические действия. В дальнейшем значение настроенческих факторов
возрастало.
XX век породил глобальные политические феномены.
Многократно усилилась реальная вовлеченность масс в политику. Однако дело не
сводилось к чисто количественному росту их влияния. Произошли серьезные
качественные изменения массового субъекта политических процессов, особенно
явственные на современном этапе.
Во-первых, массовое промышленное производство, опирающееся
на достижения научно-технической революции, выразилось, среди прочего, в
стремительном росте потребностей людей. Едва ли возможно в предыдущей истории
обнаружить ситуации, когда потребности и притязания каждого нового поколения
столь разительно отличались бы от предыдущего как в материальной, так и в духовной,
и в политической сферах.
Во-вторых, возросли не только потребности, но и возможности
их удовлетворения. Динамизм жизни, углубление интеграционных процессов,
реальная транспортная и информационная нивелировка расстояний породили не
только новые требования, но и ощущение легкости их достижения.
В-третьих, выросла массовая готовность к активным
действиям. Подчеркнем провоцирующее влияние средств массовой информации: воздействуя
на массу, они не просто стимулируют те или иные потребности и демонстрируют
способы их достижения, а стремятся вызвать непосредственную массовую реакцию в
виде конкретных действий и акций.
Наконец, в-четвертых, в качестве следствия названных изменений,
возникает главное: определяющими в поведении масс все больше становятся не
устоявшиеся, осознанные позиции, а быстро увлекающие, импульсивные, во многом
спонтанные настроенческие факторы, вытекающие из изменений условий производства
в эпоху научно-технической революции и технологической перестройки, перемен в
социальной структуре и частной жизни, трансформации потребностей и
возможностей их удовлетворения, а также общего возрастающего динамизма жизни.
Становление нового типа работника связано с изменениями психики и поведения,
проявляющимися, наряду с другими, и в политической сфере.
На фоне этого все более заметным становится определенное
отставание привычных социально-политических регуляторов жизни, не успевающих
приспосабливаться к быстрым переменам в условиях жизни и массовой психологии.
Широкие молодежные волнения, охватившие западный мир в конце 60-х гг., отчетливо
показали: созрели новые потребности. После этого многочисленные «движения
протеста», принося все новые проявления «контркультуры», только подтверждали
это. В 70-е гг. бурные настроения недовольства распространились на Западе на
этнические общности. Затем начались внешнеполитические осложнения, связанные с
всплеском религиозных настроений на Востоке. Прямые политические последствия
повлекли антивоенные настроения — прежде всего, в Западной Европе. Конец 80-х
гг. ознаменовался массовыми взрывами политических настроений в Восточной
Европе. Рост радикализма, волны политического терроризма, обилие примеров
неупорядоченного, хаотичного поведения значительных общностей людей — все это
отражает определенное ослабление влияния традиционно трактуемого, прежде всего
социально-классового сознания и, напротив, усиление роли массовых настроений,
все более непосредственно проявляющихся в социально-политической жизни. Таким
образом, массовые политические настроения непосредственно связаны с динамичными
политическими процессами нашего времени, влияя на поведение масс как субъекта
этих процессов, обеспечивая динамический компонент общественно-политического
развития. Их роль растет, отражая изменения, приносимые научно-технической и
информационной революциеями.
Из сказанного понятно, что главной задачей данной главы
является рассмотрение массовых политических настроений и их функционирования в
политических процессах прежде всего динамичного, «смутного» времени в качестве
особого субъективного механизма массового политического поведения. К глубокому
сожалению, эта проблематика недостаточно разработана как в зарубежном, так и в
отечественном обществознании. С зарубежной социально-политической наукой все понятно:
рациональный характер политического мышления в развитых западных странах,
доминирование гражданского типа политической культуры давно отодвинули проблематику
массовых политико-психологических явлений. Последние фундаментальные работы,
исследовавшие массовую политическую психологию на Западе, датируются первыми
десятилетиями теперь уже прошлого века. Индивидуализация сознания оставила
данные явления в историческом прошлом — естественно, исчезли и соответствующие
главы из научных трудов.
В отечественной науке невнимание к данной проблематике имело
свои истоки. Причины этого носили явственный политико-идеологический характер:
тоталитарная система не нуждалась в знании реальной психологии масс;
навязываемый ею стиль управления исключал необходимость внимания к настроениям
«низов». Располагая действенным репрессивным и пропагандистским аппаратами,
армией послушных и зависимых чиновников, «верхи» успешно манипулировали
настроениями, используя лишь те из них, которые ощущали удобными и выгодными
для себя.
Сегодня становится достаточно ясным, что успех большевиков в
1917 году не был случайным хотя бы в одном принципиальном отношении: именно эта
политическая партия смогла уловить и выразить те настроения недовольства старой
социально-политическое системой, настроения общинно-популистского толка,
исходившие из тоталитарно-бунтующего «народного большевизма», которые были
характерны для того времени. Было ли это, как теперь стало модным говорить,
«заигрыванием с толпой», или — как писать уже не модно — аккумуляцией и
отражением массовых настроений, — разница чисто терминологическая. Фактом
остается пристальное внимание к проблематике политических настроений в
большевистской литературу того времени, а также тот реальный политический
результат, который был достигнут именно за счет такого внимания. Настроенческий
фактор был одним из важнейших в большевистской теории и практике революции.
Смутное время начала XX века полностью соответствует как предшествующим, так и
последущим политико-психологическим изысканиям.
Сложность ситуации нашего времени состоит, однако, в том,
что «последующие изыскания» датируются лишь самыми последними годами. После
овладения политической властью, преодоления смутного времени и создания
стабильной социально-политической системы большевизм — как по объективным
(дестабилизирующий «оппозиционный интерес» к настроениям масс естественно меняется
на стабилизирующий «правящий интерес» к подавлению многообразия и насаждению единообразия
настроений), так и по субъективным причинам (пришедшие к власти персонажи
считали нормальным простое предписание их индивидуальных настроений попавшим
под их власть массам) — наложил жестокие табу на изучение и, тем более, на
политическое осмысление природы массовых настроений.
Тем самым, правящие силы, стремясь лишить своих противников
инструмента анализа и использования массовой психологии, оказались в
своеобразной мышеловке: не давая другим, они и сами перестали замечать
происходящие в обществе процессы. И когда период стабильного развития системы
стал меняться на период развития динамичного, когда на горизонте замаячило
новое «смутное» время под названием «перестройка», те силы системы, которые
начали реформы, оказались неготовыми к реальному разгулу массовых настроений.
Спустя десятилетия после В.И. Ленина М.С. Горбачев стал повторять практически
те же самые слова о роли и значении настроений, однако современное руководство
оказалось неготовым к практической работе с этим фактором политического поведения.
Можно спорить со многими взглядами писателя В.Г. Распутина, но нельзя не
согласиться с мыслью, высказанной им еще на Первом съезде народных депутатов
СССР: «Когда-нибудь мы пожалеем, что пренебрегли столь важной наукой в это переломное
время, как политическая психология. Знание этой науки, позволяющей учитывать
настроения людей, способно принести самые неожиданные и удивительные результаты».
«Пренебрежение» такого рода продолжалось многие
десятилетия. Реальная проблематика массовых политических настроений была
вытеснена откровенной апологетикой «социалистического оптимизма» и разоблачениями
«капиталистического пессимизма». Подобные вульгаризированные представления
прикрывали тупики сталинской тоталитарной системы, обреченность брежневского застоя,
а также многие некомпетентные в социально-политическом плане действия «верхов»
эпохи перестройки. Все это и загнало общество в ситуацию кризиса — во многом,
именно из-за «оправданного наукой» монополизма принимавшихся решений и связанного
с этим игнорирования психологии масс.
Реальные массовые настроения были подменена фикцией в виде
«общественного настроения», которое, в соответствии с целями и задачами
система трактовалось как предписанное субъекту социально-классовой природой общества
(раз ты член социалистического общества, то просто обречен на исторический
оптимизм); соответствующее единственно правильной научной идеологии
пролетариата; отражающее некую «общественную атмосферу». Нет смысла
останавливаться подробно на рассмотрении данных фикций. Реальная жизнь
неумолима: распад социально-политической системы окончательно уничтожил
флердоранж «монолитного единства» массовой психологии, якобы свойственной
«новой исторической общности». «Общественное настроение» ушло в небытие, сменившись
плюрализмом многообразных и по-разному направленных политических настроений,
требующих своего концептуального осмысления и политического реагирования.
.
