ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
I. О «ЛОГОМАХИИ» И «ЛОГОМАХАХ»
.
I. О «ЛОГОМАХИИ» И «ЛОГОМАХАХ»
Итак, выше мы привели наиболее абстрактные определения деятельности,
характеризующие ее как субстанцию, т. е. способ существования социальной
действительности, который выделяет ее во внешнем мире и служит основанием ее
внутренней системной целостности.
Считая невозможным определить субстанцию через ее
собственные модусы, мы пытались охарактеризовать деятельность через родовое
понятие движения, рассматривая ее как форму самодвижения, конкретнее — как
разновидность информационно направленной активности саморегулирующихся
адаптивных систем. Характеризуя, далее, специфику социальной активности, ее отличие
от способа существования биологических систем, мы связали ее с синтезом
целенаправленности как высшей формы информационного поведения и труда как
особого типа приспособления к среде, адаптивно-адаптирующей активностью.
Фиксируя эти признаки деятельности, мы заранее предупредили
читателя о предварительном характере наших определений. Очевидно, что
констатация целенаправленного трудового характера человеческой деятельности, не
подкрепленная рассмотрением ее реальных механизмов носит сугубо поверхностный,
описательный характер. Полнота объяснения требует перехода от «внешних»
спецификаций деятельности к анализу ее внутреннего устройства, благодаря
которому она и обретает свои отличительные свойства.
Именно такой содержательный анализ деятельности — уже не как
некой «формы движения», атрибутизации его родовых свойств, а как
действительного субъект-объектного и субъект-субъектного опосредования — мы
предпримем в данном и последующих разделах данного труда. Но возникает один
«посторонний», можно сказать, традиционный для российского менталитета вопрос:
«с чего начать» конкретное рассмотрение структурной, функциональной и
динамической организации деятельности, ее реальных форм и состояний? Учитывая,
что среди тех, кому адресована эта книга, находятся будущие преподаватели,
которым предстоит читать систематический курс социальной философии, в котором
темы должны быть связаны неслучайной последовательностью, а не выскакивать
произвольно, «как черт из табакерки», сделаем несколько самых общих замечаний
о логике построения такого курса.
Нужно сказать, что вопрос «с чего начать» (и как продолжить)
рассмотрение социальной реальности, активно обсуждался и обсуждается многими
школами социальной философии, предлагающими различные варианты такого
«начала». Однако, некоторое число специалистов считает проблему «начала»
надуманной, не имеющей реального -значения для познания, а интерес к ней
—проявлением приснопамятного «схоластического теоретизирования» или, если использовать
более нейтральный в идеологическом плане термин, некоторой «логомахии».
Мы полагаем, что подобный подход, логическим завершением
которого является призыв «начинать, с чего начнется» (в соответствии с
известной рекомендацией — «ввязаться в бой, а там посмотрим»), нельзя принимать
всерьез. В отношении социальной философии он столь же неуместен, как неуместно
приглашение строителю начинать постройку дома «с чего придется» — можно с
фундамента, а можно и со стен или даже с крыши. Реакция строителя на подобное
приглашение будет очевидной, и этим она отличается от реакции философов,
умудряющихся искать и «находить» аргументы в пользу самых странных идей.
Объяснением такой позиции (но едва ли ее оправданием) может
служить лишь искреннее непонимание критиками «логомахии» сложных и неявных
законов, определяющих процессуальную системность науки.
В самом деле, следует принимать в расчет, что не только
общество, но и моделирующая его философская теория представляет собой
динамическую саморазвивающуюся систему. Отдельные категории и целые
тематические блоки, образующие ее, нельзя рассматривать в духе Парменида как
нечто константное, неподвижное, лишенное генетических связей и
взаимопереходов, подчиненных законам мыслительного процесса — столь же
объективным, не зависящим от произвола человеческой воли, как и законы
природы32.
Как и все в этом мире, философская теория общества имеет
свои «начала и концы», которые не зависят от вкусов и пристрастий ученых и
которые нельзя не учитывать в процессе преподавания. Важно лишь понимать, что
на разных этапах своего самодвижения социальная философия характеризуется
разными «началами». Одно дело — начало реального познания объекта, создания
науки, предполагающее движение от чувственно-конкретного к первичным
абстракциям, другое дело —начало систематизации уже накопленных абстракций,
означающей переход от «теории в себе» к «теории для себя», и, наконец, третье —
начало рефлексивного изложения созданной теории. 32
Принцип «начинать с чего придется» может быть (с большими
оговорками) отнесен лишь к первому из «начал», когда ученые отбирают и
стремятся осмыслить наиболее интересные с их точки зрения свойства объекта, еще
не владея информацией об их реальной, объективной значимости.
Переход к систематизации накопленного материала и его
последующему изложению убивает эту «свободу выбора», возможность исходить из
субъективных гипотетических предпочтений «интересного — неинтересному»,
«важного — неважному» и т. д. Обнаружив реальную систему опосредований и
взаимопереходов между различными разделами, аспектами и уровнями своей теории,
критически мыслящий ученый, стремящийся связно рассказать о ней непосвященным,
вынужден подчиняться объективной дисциплине материала и соотносить его со
столь же объективными законами мышления, которые запрещают человеку (не
верящему, естественно, в теорию врожденных предустановленных идей) предпосылать
концептуальные следствия концептуальным причинам, сложное — простому,
мыслительно конкретное —мыслительно абстрактному и т. д. и т. п.
В самом деле, никого не удивляет тот факт, что знакомство с
математикой начинается для нас с таблицы умножения, а не сразу с теории
дифференциального и интегрального исчисления. Такая же объективная
последовательность изложения существует и в социальной философии, для которой
проблема начала есть прежде всего проблема логичного, последовательного,
однолинейного изложения материала, лишенного скачков и повторений, которые
могут характеризовать и характеризуют реальное развитие познания34.
Как нетрудно заключить из вышесказанного, началом
содержательного рефлексивного изложения ставшей социально-философской теории
мы считаем констатацию субстанциальной природы социального. При этом мы
прекрасно понимаем, что это «начало» является результатом долгого и трудного
развития излагаемой науки, которое начинается, конечно же, не с поисков
субстанции, а с фиксации «непосредственного бытия» общества, т. е- совокупности
простейших, неопределенных в своей сущности чувственно-конкретных характеристик,
постепенно «испаряющихся до степени абстрактного определения» этой сущности.
Субстанциальная характеристика социального как раз и снимает
в себе все возможные различия между чувственно-конкретными проявлениями
социума, а с другой стороны, содержит в латентной форме все его логические
модусы, все концептуальные спецификации объекта. Признав деятельность
субстанцией социального, мы как мы приковываем себя к ней, обрекаем себя на
постоянный ее анализ. Что бы ни изучал социальный философ: принципы структурной
организации общества или функциональные опосредования сфер общественной жизни,
динамику истории или принципы ее типологии, — он изучает все ту же человеческую
деятельность в различных ее проявлениях и спецификациях. 35
Сказанное определяет логику дальнейшего изложения. Предположив
деятельностную природу общественной жизни, мы должны конкретизировать это
утверждение, восходя от наиболее простых характеристик человеческой
деятельности ко все более сложным ее проявлениям, от самых «тощих» абстракций
ко все более конкретным утверждениям.
Это означает, что наряду и в связи с субстанциальным началом
изложения мы должны обнаружить некоторое простейшее проявление деятельностной
субстанции, начиная с которого можно последовательно рассмотреть мир
социального в прогрессирующей сложности его характеристик.
Иными словами, речь идет об установлении некоторой элементарной
«клетки» социальной субстанции, которая, подобно клеткам живого организма,
является простейшим носителем субстанциального свойства и из множества которых
складываются сложные «надклеточные» образования 36.
Установление подобной клетки социального вызывало и вызывает
острые споры философов и социологов 37 (равно как и протесты противников
«логомахии», не понимающих, что обнаружение «клеточки», помимо всего прочего,
удобно педагогике, так как позволяет ей начать рассмотрение сущностных свойств
социального с наиболее простой его модели38).
Отвлекаясь от содержательной полемики по специальным
методологическим вопросам, мы признаем простейшим целостным проявлением
общественной жизни социальное действие и начинаем с него свой анализ
деятельностной субстанции. Тем самым мы следуем сложившейся
философско-социологической традиции, так как именно действие являлось
логическим началом для многих крупнейших теоретиков — от М. Вебера до Т.
Парсонса, не жалевших сил для углубленного анализа этой формы социальной
реальности39.
.
