ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
5.16.3. Этноцентризм и межэтнические конфликты.
.
5.16.3. Этноцентризм и межэтнические конфликты.
Индоктринирование. Проблематика межнациональных, межрасовых
и вообще межэтнических отношений привлекает внимание многих биополитиков и
социобиологов. Проводятся международные конференции и выходят в свет
многочисленые сборники статей по указанной проблематике. Широкий интерес к ней
не удивителен. Мир на пороге третьего тысячелетия был потрясён эскалацией кровавых
этноконфликтов. Вспомним Чечню, Абхазию, Югославию. Проблематика этноконфликтов
не ограничена зоной бывших социалистических стран. Достаточно напомнить, что
около 500000 жителей Руанды, включая половину народности тутси, стали жертвами
геноцида летом 1994 года. В мире существует неорасизм, антисемитизм.
Международное беспокойство вызывает, например, обилис сайтов расисткого
содержания в Интернете. Несмотря на очевидное влияние социокультурных факторов,
проблематика межэтнических взаимоотношений во многих отношениях находится также
в орбите биополитики. Предварительно определим понятия.
Этноцентризм (от греч. ethnos — народность, племя и kentron
— центр, середина) —. избирательное отношение к представителям
«своего» этноса (нации, народности, племени). Этноцентризм часто
сочетается с ксенофобией (греч. xenos — чужой; fobos — страх) — неприятием
чужих и предполагает культивируемые с раннего детства этнические предрассудки — неоправданно негативные установки по отношению к группе
(в данном случае — национальности, племени, расе) и отдельным её членам.
И. Айбль-Айбесфельдт и другие ученые социобиологической и
биополитической направленности связывают этноцентризм с территориальным
поведением человека на групповом уровне, с межгрупповой изоляцией. Как и у
животных, территориальное поведение связано с консолидацией группы как
(био)социальной системы, распознаванием «своих» и «чужих»,
против которых направлено агонистическое поведение. Таким образом, предпосылкой
этноцентризма является внутригрупповая афилиация, приводящая к разделению мира
на «своих» и «чужих», «нас» и «их».
Внутригрупповая афилиация, в свою очередь связывается в рамках биополитического
подхода с первоначально внутрисемейными отношениями, с родственным альтруизмом как способом максимизации распространения своих собственных генов в потомстве.
Сравнительные исследования. показывают, что способность к афилиативным связям
эволюционировала в связи с развитием индивидуальной заботы о детенышах, включая
их кормление, чистку, согревание и защиту. Эти формы поведения оказались
пригодными также и для установления связей между взрослыми организмами. В ходе
эволюции социального поведения возникают внутренне консолидированные и
отчужденные от соседей социальные группы. Разделение других особей своего вида
на «своих» и «чужих» — практически универсальная
характеристика живых существ (и даже клеточных клонов). Она присуща и
представителям вида Homo sapiens, как на стадии первобытных
охотников-собирателей (см. раздел 3), так и в современном «цивилизованном
» обществе. Таким образом, этноцентризм формируется в индивидуальном
развитии как производное особого отношения (афилиации) к своей семье, т.е.
родственного альтруизма. Недаром свою страну называют «родина»,
«отчизна» (тот же смысл имеет англ. fatherland, нем. Vaterland —
земля отцов), а слово «патриот» происходит от лат. pater, греч.
pateros — отец. Так в больших коллективах стимулируются чувства, характерные
для малых групп, семей. «Семейные отношения» в рамках одного государства
поддерживаются путём ритуалов, например, дней поминания предков («дзяды» в
Беларуси и др.). Этот ракурс, несомненно, важен для понимания межэтнических
конфликтов.
Немаловажная роль в развитии межгрупповой изоляции и даже
агрессии отводится характерным для многих животных межсамцовым альянсам, в
случае первобытных групп Homo sapiens речь шла о союзах взрослых мужчин одного
племени. Консолидация групп и их воинственность по отношению к соседям
обусловливалась, помимо прочих факторов, также «синдромом свирепых
мужчин-воинов», которые любят драться. Помимо этого, женщины в тех же
группах предпочитают мужчин, готовых воевать ради них (van der Deenen, 1998).
Воинская доблесть как мотив переплеталась с более прагматическими мотивами,
вытекающими из борьбы за ресурсы с конкурирующими группами. Войны с соседями
велись ради приобретения женщин, скота и др. Таким образом, с мотивационной
точки зрения межгрупповая агрессия имела смешанный характер (см. классификацию агрессии выше, подраздел 5.6.1.) – включала как «агрессию ради агрессии», так и
инструментальную агрессию. Подобное положение сохраняется и в современных
войнах, мятежах и других конфликтах политически организованных групп, когда
солдаты (боевики, наемники) могут быть в основном мотивированы не враждебностью
к противнику, а финансовым или моральным вознаграждением.
Роль биополитических факторов не умаляет значения
социокультурных факторов в формировании групповых, племенных, этнических
стереотипов. Как продемонстрировано в работах В.Ф. Поршнева и Леви-Стросса,
уже в первобытном обществе под разделение людей на соплеменников и чужаков
подводилась существенная культурная — мифологическая — база.
«Своей» группе часто отводилась роль хранительницы мирового порядка,
в то время как все остальные группы были средоточием хаоса. Первобытная
ксенофобия сочетала два идейных компонента – представление о своем
превосходстве и исключительности и убеждение, что во всех несчастьях повинно
колодовство чужаков.
Для биополитики важно выяснение конкретных механизмов распознавания «своих» и «чужих». Эти механизмы имеют стереотипную природу. Уже бактерия классифицирует химические компоненты среды
на две категории — атрактанты (полезные вещества) и репелленты (вредные
вещества) и соответственно реализует две стереотипных поведенческих реакции.
Стереотипы экономят живым существам на разных уровнях биологической эволюции
время и энергию на обработку информации. Лоренц подчеркивал, что гуси уже в
молодом возрасте знают, что всё рыжее, большое и пушистое очень опасно.
Стереотипы позволяют быстро, по немногим решающим критериям распознать друга и
врага, товарища по группе и постороннего, они упрощают мир и вызывают чувство
уверенности. И в человеческом обществе стереотипные убеждения и базирующиеся на
них предрассудки (национальные, расовые, а также половые и классовые)
взаимосвязаны с особенностями нашего мышления, стремящегося «сводить сложное к
простому» в конечном счете с работой мозга как «органа мышления». Мы
вернемся к нейрофизиологическому обоснованию стереотипов в разделе 6.
Значительный биополитический интерес представляют
опознавательные маркеры — те, обычно немногие, признаки, по которым индивид
опознает «своих», отличая ото всех остальных представителей своего
вида (в данном случае Homo sapiens). В человеческом обществе нередка ситуация,
когда распознавание, например, этнической принадлежности человека производится
подсознательно, и даже соответствующий стиль поведения возникает раньше, чем
индивид осознает: перед ним соотечественник! (или, наоборот: чужак! негр! и
др.). Р.Д.Мастерс и др. (см. Masters et al., 1991; Frey, 1998) предлагали
испытуемым американцам видеозаписи речей американских, французских и немецких
политических деятелей. В основной серии экспериментов звук выключали, и испытуемые
не знали, кто из политиков принадлежит к какой национальности. Затем по
нескольким шкалам, в том числе по «эмоциональному барометру», где 100
баллов — максимальная любовь, 0 — полная вражда, 50 – безразличие, оценивали
эмоциональное отношение испытуемых американцев к этим политикам. Выяснилось,
что в целом положительно (чуть больше 50 баллов) американцы отнеслись только к
своим соотечественникам; к французам и особенно немцам американцы
подсознательно отнеслись более негативно. Американцы казались американским
испытуемым более «интеллигентными», «компетентными» и
«сильными», чем их французские и немецкие коллеги. Французские
политики представлялись американцам «сопереживающими»,
«энергичными», «оптимистичными», а немецкие —
«скучными», «некрасивыми», «холодными». Для
создания этого впечатления было достаточно 10 секунд просмотра видеозаписей. В
другом эксперименте, проведенном с немецкими испытуемыми, отношение к
предложенным 45 политическим лидерам из 16 стран сформировалось в течение 1/4
секунды!. Характерно, что когда в эксперименте Мастерса и др. с американскими
испытуемыми включили звук (и стало возможным сознательное восприятие
национальной принадлежности), американцы резко улучшили свое отношение к
чужестранцам.
Опознавательные маркеры можно подразделить на
первичные маркеры, роднящие человека с другими живыми
существами, такие как запах, внешность, голос (по этим критериям узнают друг
друга новорожденный младенец и мать), а также биохимические критерии, например,
комплексы гистосовместимости;
вторичные, культурно-обусловленные, символические
опознавательные маркеры: язык, диалект, акцент; одежда, стиль, манера
поведения; наконец, паспорт, униформа, национальный флаг.
Чем больше маркеров совпадают у двух групп, тем по большему
числу параметров возможно объединение в одну группу, тем сильнее афилиация.
Можно вычленить следующие уровни общности людей (типы идентификации): 1)
родство (люди чувствуют себя потомками одного предка), 2) фенотипическое
сходство (видимое сходство черт лица или телосложения, стиля движений);
3) предварительное знакомство (многократная демнстрация испытуемому фотографии
симпатичного человека усиливает расположение к нему); 4) общность языка; 5)
общность религии; 6) общность территории (людей объединяет место жительства). Племена,
до сих пор сохраняющие первобытный уклад (без централизованного правительства),
состоят из групп, сочетающих все уровни идентификации: единые для всех диалект
языка, религия и территория дополняются верой в общего предка и видимым на глаз
физическим сходством. Не удивительно, что многие из таких племен
характеризуются интенсивной кооперацией внутри каждой группы и межгрупповой
враждой. В то же время население многонациональных, многоязыковых империй
(например, Австро-Венгрии) было объединено практически только общей
территорией, что обусловливало неустойчивость подобных политических образований
(Masters, 1998).
Этноцентризм и этнические предрассудки являются, по данным
французского психолога Пиаже, нашедшим отражение в работах В.Теннесмана, Р.Мастерса,
Ф.Солтера и других биополитиков, результатом следующих основных стадии
индивидуального развития ребенка:
Первоначально ребенок классифицирует мир на
«родичей», которых любит, и всех остальных, которых побаивается.
Недоверие к «чужим» и поиск защиты у матери наблюдаются у младенцев
в возрасте шести месяцев;
С 6 до 12 лет формируется этническое самосознание —
«неродичи» подразделяются на «соотечественников» — и
«чужаков» (иностранцев);
После 12 лет возникает компенсаторное понимание того, что
чужестранцы — тоже люди, что их нравы и язык можно и должно уважать (для 3-го
этапа необходимо культурное влияние интернационального или космополитического
толка).
Вторая фаза развития этнических предрассудков. в жизни
ребенка (6-12 лет) протекает наподобие того, что этологи называют импритингом (см. выше 5.3.). Предполагается, что в развитии ребенка имеется чувствительный
период, в который он идентифицирует определенный внешний вид с
«соотечественником», а другой комплекс черт — с «чужаком».
Проводя аналогию между формированием этнических стереотипов и импринтингом у
животных, биополитики подходят к проблеме индоктринирования в человеческом обществе. Индоктринирование понимается как сознательное,
целенаправленное внушение политических идей, ценностей, символики, норм
поведения группам людей. По существу, речь идёт об «идеологической
обработке» людей в широком смысле этого слова. Индоктринирование
предполагает вмешательство специальных людей (шаманов, жрецов и др.) и/или
официальных организаций. Этим индоктринирование отличается от неформальной
политической социализации, предполагающей спонтанное восприятие и освоение
имеющихся в обществе политических идей и ценностей.
Путем индоктринирования людям можно внушить разнообразные
идеи и системы ценностей — от христианского вероучения до марксизма – однако,
независимо от конкретной идеологии, индоктринирование представляет эффективное
средство консолидации людей в группы, мотивации их к тем или иным совместным
действиям. И. Айбль-Айбесфельдт полагает, что индоктринирование частично
зависит от тех же нейрофизиологических механизмов (в частности, тех же нейротрансмиттеров),
которые обусловливают привязанность ребенка к своей семье. Люди следуют за
флагам аналогично тому, как гусенок в эксперименте по импринтингу следует за
мячиком (считая, что это его мама).
Идеи, внедряемые путем индотринирования, приобретает
характер идеологии – системы установок, идей и ценностей, отражающих отношение
к действительности, интересы, цели, умонастроения людей, классов, партий,
субъектов политики и власти тех или иных эпох, поколений, общественных движений
и т.д. Эффективность идеологий связана с тем, насколько успешно они выполняют
следующие функции, в значительной мере связанные с биополитикой:
Идеологии организуют человеческое мышление и расставляют в
нем приоритеты, так как содержат или подразумевают четкую теорию, объяняющую
внешний мир и жизнь самого человека в социуме
Идеологии повышают уважение человека к самому себе,
показывают ему, что его жизнь имеет смысл и цель, поскольку в их состав входит
та или иная социальная и политическая программа (в случае этноцентрических
идеологий – представление об исключительном месте данной нации или иного этноса
на международной политической арене), причем от сторонников идеологии ожидается
не только ее признание, но и пркатическая деятельности по ее реализации
Идеологии дают человеку ясные критерии для опознания «своих»
и «чужих» (в общем случае это не обязательно этнические признаки – так,
коммунисты дробили людей на пролетариат, «гегемон революции», и буржуазию, враждебный
революции класс)
Идеологии дают выход агрессивному потенциалу людей,
поскольку обычно подчеркивают необходимость борьбы для достижения заявленных
в этих идеологиях целей
Идеологии используют в своих ритуалах и символах архаичные
элементы, связанные с теми или иными эволюционно-консервативными гранями
индивидуальной или социальной жизни и мышления человека (ряд идеологий берет на
вооружение фаллические символы, сюжеты, связанные с материнством, ритуальные
трапезы, напоминающие о коллективном поеданиитрофеев первобытной охоты)
Наконец, идеологии приводят своих сторонников в приятное
эмоциональное и физиологическое состояние (нейрофизиологический гомеостаз, см.
ниже 6.6.1.)
Выше приводились различные опознавательные маркеры «своих» в
противовес «чужакам». Некоторые из этих маркеров могут быть объектом
политического манипулирования с целью усилить индоктринирование людей в плане
этнической (или, скажем, классовой – в идеологиях типа марксизма)
идентификации. Можно менять в нужную сторону прическу и цвет волос, даже форму
носа, не говоря уже о сравнительно легко изменяемых культурных маркерах типа
стиля одежды или социальных привычек, чтобы, действуя на подсознание людей и их
эволюционно-консервативные грани поведения, доказать: Я – свой! Я ваш (Старший)
брат! Такое индоктринирование с манипулированием маркерами важно для успеха
политического лидера или целой элиты[57].
Именно индоктринирование, по мысли ряда социобиологов
(занятых проблемами человеческого общества) и биополитиков, отвечает за
распространение социального поведения и эмоционального отношения к
«своим» и «чужим», первоначально характерного для малых
групп родичей, на большие, анонимные политические системы типа национальных
государств. Индоктринирование как бы обусловливает фиктивное родство между
представителями одного этноса, гражданами одного государства, даже не имеющими
общих генов «пролетариями всех стран», растормаживая первобытные (и даже
эволюционно-древние, унаследованные от животных) чувства принадлежности к
группе «родичей», готовности защитить эту группу от «чужаков». Тем не
менее, многие биополитики сомневаются, что мы обязаны этнокофликтами только
некритическому восприятию индоктринированных нам идей. Есть работы о важной
роли также чисто прагматических соображений в консолидации людей вокруг тех или
иных знамен, в том числе национальных
Знания о биосоциальных корнях этноцентризма помогают в
разработке социальных технологий, направленных на его преодоление. Одна из
возможных социальных технологий заключается в том, чтобы подать «чужака» как «своего» — разрушив базу для формирования этнических
предрассудков и самого этноцентризма. Для этой цели необходимо культивирование
детских и юношеских межнациональных контактов с выработкой дружественных
стереотипов в отношении традиционно недружественных национальностей (например,
у греков по отношению к туркам и наоборот). Возможен, например, временный обмен
детьми возраста предполагаемого «импринтинга» (6—12 лет) между двумя нациями с
поселением их в семьях принимающей страны. А.Влавианос-Арванитис пытается
достичь того же эффекта с помощью интернациональных Биос-Олимпиад, мирных состязаний в различных видах деятельности с заключением перемирий на период
Олимпиады во всех «горячих точках» мира. Конечно, инициатива
Президента Биополитической Интернациональной Организации преследует и немало других позитивных целей, связанных с био-культурной стороной
биополитики, воспитанием людей планеты в духе уважения к многообразию
национальностей и многообразию форм живого. Определенные надежды в плане снятия
национальных предрассудков возлагаются и на средства массовой информации, в той
мере, в какой они становятся ныне все более глобальными. Независимо от местных
интересов, современные СМИ во многих случаях индоктринируют людей в направлении
ослабления барьеров между этническими группами и локальными культурами.
Поскольку индоктринирование касается не только воспитания
этнического самосознания и во многих случаях ксенофобии, но и других сторон
мировоззрения, например, представления о необходимости иерархической социальной
структуры, биополитик С. Петерсон предложил вмешаться в процесс индоктринирования
и направить «импринтинг» в сторону стимуляции духа социального равенства и
активного участия каждого в политической жизни общества. В этом случае есть
реальная надежда, что дети станут демократическими личностями.
Территориальное поведение и у животных, и у людей может быть сопряжено с агрессией или ограничиться избеганием чужих. Последнее представляет собой
наиболее мирный вариант территориального поведения, преобладающий у многих
животных, например, у сурков. Учитывая, что «худой мир лучше доброй
ссоры», люди, группы, нации могли бы рационально подойти к выработке
оптимальных дистанций, позволяющих чувствовать себя в изоляции, без мешающего
присутствия «других» и, в то же время, создавать предпосылки для
контакта с этими «другими» по мере потребности.
Целесообразно с биополитической точки зрения также поставить
вопрос о создании «буферных зон» между целыми нациями, государствами. Почему, например, не объявить спорные Фолклендские (Мальвинские)
острова, из-за которых шла война в 1982 году, зоной взаимопонимания аргентинцев
и англичан? (напомним в порядке сопоставления о зонах контакта, имеющихся в
пределах взаимоперекрывающихся территорий у многих грызунов).
Данные и концепции этологии и социобиологии оказываются
полезными при исследовании различных граней политического поведения и создания
соответствующих социальных технологий. В настоящем разделе это было
проиллюстрировано на примере: 1) притягательной силы политических лидеров
(харизмы), которая в значительной мере зависит от биосоциальных («обезьяньих»)
сигналов доминирования и подчинения; 2) невербальной коммуникации (общения без
слов), посредством которой передаются такие политически важные сообщения, как сигналы
доминирования, обладания территорией, интереса и др.; 3) этноцентризма и
этнических конфликтов, которые связаны с эволюционно-консервативным свойством
различных живых организмов делить других индивидов на «своих» и «чужих»;
4) индоктринирования, впечатывания в мозг людей некритически воспринимаемых
идеологий, что также имеет эволюционно-консервативную грань, поскольку
опирается на внутригрупповую афилиацию, межгрупповую изоляцию и, вероятно, на
аналоги импринтинга в человеческом обществе.
