ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
3.2. Основание естественных законов
.
3.2. Основание естественных законов
Тогда в какой мере базисные предложения могут служить
основанием естественных законов? Оставим пока в стороне вывод о том, что
базисные предложения не выражают чистых фактов и предположим, что они, как и
принято считать, адекватно определены эмпирически. При таком допущении
обоснование естественного закона через базисные предложения могло бы строиться
следующим образом: делаются измерения, на их основании вычерчивается график,
выражающий определенную математическую функцию, которая и служит формулой
искомого естественного закона; при этом говорят, что математическая кривая
обосновывает или подтверждает закон. Но ведь такую кривую нельзя построить,
исходя из одних только измерений. Результаты измерений всегда спорадичны, и
построение функции поэтому всегда связано с интерполяцией и
«приглаживанием» данных; таким образом, в процесс — уже с другой
стороны — входят решения и правила. Перед нами ситуация, аналогичная той, что
имеет место при теоретическом анализе погрешностей измерений. Без подобных
правил результаты измерения не могут стать основанием естественных законов, а с
ними нельзя уже говорить о том, что в основании лежат только чистые факты[20].
Остановимся на взаимосвязи базисных предложений и
естественных законов. В естественных законах существенную роль играют природные
константы. Даже учитывая, что при их определении нельзя обойтись без
интерполяций, «приглаживания» данных, теоретических допущений и
решений, надо признать, что существует относительная эквивалентность
определяемых этими константами результатов измерений, если даже эти измерения
проводились различными способами. Независимо от того, как именно получены
данные измерений, они совпадают в своих численных значениях. Поэтому, когда
этот процесс подвергается ретроспективному анализу, все неявные предпосылки, о
каких речь шла выше, должны также найти свое оправдание в фактах.
Перед тем, как проанализировать это носящее общий характер
утверждение, рассмотрим пример, который поможет нам его прояснить. Существуют
различные методы определения скорости света: например, посредством константы
аберрации и метод Физо. Хотя эти методы предполагают совершенно различные
процедуры измерения, они ведут к одинаковому результату. Вопрос в том, как
неэмпирические предпосылки соотносятся с обоими методами.
Скорость света можно вычислить, если известна константа
аберрации и скорость Земли. Но скорость Земли, в свою очередь, может быть
определена, только если известно расстояние, которое она проходит в конкретный
интервал времени. Поэтому, чтобы вычислить скорость света, требуются два
измерения: одно — в начале временного интервала, другое — в конце; оба эти
измерения совершаются в различных местах. А это означает, что мы предполагаем
синхронность часов, необходимых для измерения времени, и постоянство их хода.
Значит, для измерения скорости Земли нужно определить понятие одновременности
двух событий, разделенных расстоянием. Однако, по крайней мере, с тех пор, как
сформулирована теория относительности, известно, что одновременность
разделенных расстоянием событий не является наблюдаемым фактом. Следовательно,
такое определение зависит от принятых правил. Поэтому приходится уточнять,
какие именно правила участвуют в измерении скорости света посредством константы
аберрации.
Теперь возьмем опыт по измерению скорости света,
предложенный Физо. Световой пучок проделывает путь от своего источника к
зеркалу, от которого он отражается и возвращается в исходную точку. Скорость
света можно определить, если вычислить время, прошедшее с момента испускания
светового пучка до момента его возвращения. При этом мы должны предположить,
что скорость света одна и та же на пути к зеркалу и от него. Чтобы представить
это как эмпирический факт, пришлось бы измерить время от момента испускания пучка
до момента, когда он отражается от зеркала, а также от момента отражения до
момента возвращения в исходную точку. И здесь мы также имели бы два измерения
времени для разделенных расстоянием событий; опять к процедуре измерения
подключается уже известное нам правило.
Этот пример подсказывает ответ на более общий вопрос: можно
ли считать правила, которые принципиально участвуют в измерениях, в
определениях констант и оснований естественных законов, чем-то таким, что
впоследствии может быть представлено как эмпирический факт, поскольку
применение этих правил неизменно приводит к одним и тем же результатам, хотя
сами правила не зависят друг от друга? И, следовательно, можем ли мы заключать
об эмпирической истинности сделанных нами допущений, исходя из совпадения
результатов. Придадим выводу более точную форму: пусть применение независимых
друг от друга правил P1, P2, …, Pn дает одну и ту же систему результатов R;
следовательно, P1, P2, …,Pn суть эмпирические истины. Однако такой вывод
ничем не обоснован. Поскольку система R не дана сама по себе, а получается в
каждом конкретном случае посредством правил, единственное, что мы вправе
утверждать, — так это то, что и отмеченное совпадение является лишь результатом
применения правил. Таким образом, мы можем сказать только, что правила,
применение которых приводит к совпадению результатов, вероятно, выбраны потому,
что они обеспечивают простоту физических теорий — и ничего больше. Признать
этот немудреный факт мешает только то, что нам трудно выбраться из плена метафизики,
в соответствии с которой физические предложения так или иначе должны описывать
реальность, существующую саму по себе.
Отсюда следует, что ни базисные предложения, ни естественные
законы не выражают непосредственные факты в каком бы то ни было смысле; в их
установлении участвуют решения, принимаемые субъектом исследования.
.
