ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
10.6. Является ли мир только идеей?
.
10.6. Является ли мир только идеей?
Кант обосновывал свой тезис о том, что мир есть лишь идея
разума, следующим рассуждением:
1) мир либо имеет начало во времени и ограничен в
пространстве, либо он «бесконечен и во времени, и в пространстве»[186];
2) логически ложно, что мир бесконечен; эпистемологически
ложно, что мир конечен;
3) поскольку в первом предложении оба члена дизъюнкции
ложны, следовательно, нельзя выдвинуть никакого истинного суждения о мире;
поэтому мир — это только идея, то есть этому понятию не соответствует никакой
реальности «самой-по-себе»; это доказано имеющей необходимый характер
диалектикой разума.
Как мы уже показали, такая диалектика имела бы место только
в том случае, если в основу данного рассуждения ложится априорная философия
пространства-времени Ньютона. Если же за основу взять релятивистскую
космологию, то не получается дизъюнкция, фигурирующая в первой посылке
кантовского умозаключения. Нами было также показано, что четыре космологические
модели не могут быть опровергнуты логически, их можно оспаривать только на
философских основаниях, что, однако, не исключает их эмпирической проверки. И,
наконец, вряд ли в наше время кто-либо возьмет на себя смелость утверждать, что
ньютонианская физика является необходимым следствием устройства человеческого
разума.
Таким образом, кантова диалектика терпит крах. С другой
стороны, пример релятивистской космологии показывает, что и сегодня мы должны
рассматривать мир как некоторую идею. Но не потому, что все космологические
модели необходимо ложны, а потому, что всякая такая модель — это только
априорная конструкция, содержание которой не может иметь достаточного
эмпирического обоснования. Такие конструкции сами по себе не истинны и не
ложны; они могут лишь сопоставляться с предыдущими или последующими
построениями в той мере, в какой сопоставимы исторические ситуации, в которых
они возникают[187]. Тем не менее при указанных ограничениях эти конструкции
имеют эмпирические, а также априорно-исторические основания и оправдания.
Выступая как идеи, они поэтому являются частью того мира, в котором мы живем,
который мы застаем исторически наличествующим в некий конкретный момент, частью
нашего самопознания в этом мире. Следовательно, идея мира — это часть нашей
реальности. Если мне возразят, что такая реальность есть только тень,
отбрасываемая нами, то я отвечу, что это все же наша тень, через которую нам не
перескочить. И, в конце концов, чем мы были бы без тени? Разве что призраками[188].
Последние две главы должны были помочь более глубокому
пониманию тех выводов, которые были сделаны в 8-й главе, связанных со
структурой исторических процессов, с помощью соответствующих примеров из
истории науки. Теперь нам предстоит еще раз вернуться к вопросу об истине,
остановившись на нем более подробно. Фактически мы уже убедились в том, что
древняя мечта, взятая на вооружение наукой — приблизиться к чему-то, что могло
бы быть названо абсолютной истиной — вряд ли осуществима. Но попперовская
философия могла бы создать впечатление, что даже то понятие истины, которое не
может вызвать логических возражений, несовместимо с исторической концепцией,
как она представлена здесь. Это ошибка, в которой мы сейчас должны убедиться.
.
