ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
§4. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ
.
§4. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС В РОССИИ
И НА ЗАПАДЕ
Понятие цивилизационного процесса
включает в себя не только технические достижения, но и организованность,
упорядоченность душевной жизни, выражающейся в сдержанности и дальновидности,
самоконтроле и самодисциплине, ответственности и порядочности. Таким образом
можно, если не преодолеть, то обойти, излишне резкое разделение между культурой
и цивилизацией, которое, подобно дихотомии духа и тела, имеет определенное
учебное значение, но на практике приводит к многочисленным затруднениям.
Вместе с тем, введение в оборот такого понятия предполагает большую и
кропотливую работу по выявлению, описанию и согласованию разнородного исторического
материала, раскрывающую взаимопереплетение материального и идеального,
политического и эпистемологического, рационального и эмоционального и т. п.
порядков общества. Такие попытки уже предпринимались в начале нашего столетия и
можно указать на “Философию символических форм” Э. Кассирера, “Формы знания и
общества” М. Шелера, “Капитализм и протестантская этика” М. Вебера и др. К
этим авторам, раскрывающим вслед за Марксом взаимосвязи социальной и духовной
жизни общества, в наше время добавились новые исследователи, предпринимающие
грандиозную по своим масштабам попытку археологии культуры, в которой
раскрываются зависимости между порядками вещей и знания (Фуко), дискурса и
институтов (Хабермас) и даже капитализма и шизофрении (Делез, Гваттари). Кроме
широкоизвестных трудов Блока, Броделя, Ле Гоффа, особо хотелось бы отметить
работы Н. Элиаса, посвященные исследованию психо-социогенетических
особенностей или, как стало модным говорить, менталитетов людей, выполнявших в
ту или иную историческую эпоху роль культурных “пассионариев”. Эти труды имеют
для нас исключительно актуальное значение, так как сегодня наше общество
столкнулось на пути реформ с главной проблемой, от решения которой во многом
зависит судьба России. И это проблема не столько приватизации,
реструктурализации, демократизации хозяйства, сколько формирования свободных и
одновременно ответственных цивилизованных граждан. При этом нельзя
руководствоваться формулой сначала сделать одно, а потом наступит другое.
Человек это творец и творение цивилизации. Не имея заданных природой
инстинктов и места, он создает институты и, в принципе, может занять любое
место. Но в этом таится угроза, ибо, как сказано еще в “Антигоне” Софокла, —
самое ужасное на свете — это человек.
Нечеловеческое в человеке выглядит
особенно пугающим сегодня. Реакцией на него является интенсификация морального
дискурса. Неудивительно, что возрождение России связывают с возрождением
человека, который должен стать совершенным моральным и разумным существом. Чем
архаичнее и грубее реальность, тем больше надежд мы возлагаем на внутренние
моральные и духовные самоограничения. Но на самом деле репрессивное общество
управляет не столько умами, сколько телами людей, используя при этом
ограничения, запреты и наказания. Как свидетельствует процесс цивилизации,
совершенствование человека не сводится к воздействию морально-философских
наставлений. Во всякой культуре существуют свои дисциплинарные пространства, в
которых и происходит практическое формирование человеческого. Чаще всего это
повседневное сознание и поведение расценивается в философии как нечто
“неподлинное”, что должно быть исправлено разумом, моралью и правом, но на
самом деле конфронтация является неплодотворной и, как правило, приводит к
образованию двойного сознания: сам о себе человек думает возвышенно, а
поступает по правилам поведения, принятым на той территории, в которой он
проживает. Кроме абсолютизации разума и морали, встречается другая
противоположная позиция, отстаивающая приоритет почвы и крови. Она выглядит
достаточно здраво: если человек живет на земле, то он не должен засматриваться
на небо, так как может провалиться в яму. Однако, если разум и мораль обещают
достижение единства, то приоритет почвы и крови разъединяет людей, ибо
культивирует образ чужого.
Выход из этих трудностей и дает
теория цивилизационного процесса, в которой прослеживаются взаимосвязи
моральных и повседневных, рациональных и чувственных, телесных и духовных
практик производства человека. Это дает не только теоретические результаты, но
и эффективные рекомендации. Успех нашей цивилизации во многом был связан с
тем, насколько людям удавалось создать для своих нравственных идеалов
соответствующие социальные и культурные пространства. Хорошим примером этому
служит конфронтация храма и
рынка. Большинство людей считают
христианство исключительно духовным явлением, а верующих чем-то вроде больших
ученых, сведущих в спиритуалистических явлениях. Идеология раннего христианства
направлена против богатства, власти, труда, знания и даже брака. Христианин
надеется на град божий и не занимается благоустройством земной территории. Как
тогда объяснить решение императора Константина, принявшего христианство в
качестве государственной религии. Многие полагают, что это и привело к падению
Рима, так как христиане сыграли роль “пятой колонны”. Эти оценки имеют своей
предпосылкой вышеуказанную дилемму. На самом деле решение Константина было
весьма мудрым и имело огромные последствия для развития цивилизации.
Христианизация европейских и русских государств способствовала тому, что в них
соединились материально-природные факторы и духовно-моральные ценности и местом
такого соединения стал христианский храм. Константин принял христиан под свое
покровительство и дал им дом на земле. Теперь, они могли не только мечтать о
царстве божьем, но совершенствовать, любить и защищать свое государство.
По мере развития цивилизации наряду
с храмом выросло другое культурное пространство — рынок. Если в храме люди
объединялись на основе сострадания и прощения, то рынок формировал автономных
конкурирующих индивидов и разъединял их. Ценности рынка и храма распались.
Однако в западной Европе удалось согласовать эти пространства, в то время как
у нас они были попросту разрушены. Так, М. Вебер описывает капитализм как
совпадение религиозных и экономико-по-п и гических ценностей. Цивилизованный
капиталист меньше всего похож на карикатурную фигуру с большим животом, в
который попадают продукты эксплуатации голодных рабочих.
В России после октябрьской революции
цивилизационный процесс пошел иным путем именно потому, что власти не удалось
соединить ценности храма и рынка. Вместо свободных автономных индивидов, на
которые делали ставку западники, вместо смирного народа-богоносца, на который
надеялись славянофилы, на улицы Петрограда высыпала голодная омобленная толпа.
Поэтому перед победившими большевиками стояла принципиально новая задача: как
управлять этим коллективным телом. Для этого и были созданы взамен храма новые
общественные пространства — дворцы культуры, парки отдыха, площади, на которых
проходили митинги и демонстрации. Однако при этом власть опять просмотрела
магистральное направление цивилизационного процесса и даже пыталась
противостоять ему при помощи идеологии. Если на уровне повседневности протекал
процесс урбанизации, сопровождающийся созданием пространств индивидуальности и
прежде всего отдельных квартир, борьбой за комфорт и независимость, то на
уровне идеологии власть все еще руководствовалась идеалами коллективизма.
Между тем, на культурно-цивилизационном уровне эти идеалы не подкреплялись и
поэтому созданные для объединения коллективного тела пространства постепенно
пустели. Собственно, перестройка и оказалась следствием несоответствия старой
идеологии периода классовых боев и менталитета людей, сформировавшегося в
более комфортабельной среде.
.
