ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Глава 14. Роль идеологическо-политического поля напряжения в судьбах современного
Востока
.
Глава 14. Роль идеологическо-политического поля напряжения в
судьбах современного Востока
Понятие поля идеологическо-политического напряжения не
является общеупотребительным в современной политологической терминологии и
потому требует некоторых пояснений. В самом общем виде речь идет о том, что в
политологии прошлого, да и нынешнего века именовалось зонами влияния тех или
иных держав. Но к одному этому проблема не сводится. Имеются в виду не только
зоны политического влияния, т. е. непосредственного политического воздействия
одних стран на другие, но и влияние косвенное, идеологическое, доктринальное.
Векторы политического и идеологического влияния могли
совпадать, как то чаще всего бывало в случае с исламизацией, но могли и не
совпадать. Буддизм, например, мирно проникал в страны, весьма далекие от Индии,
где он появился на свет. Но для XIX и тем более для XX в. стало закономерностью
сближение этих векторов, даже слияние их и соответственно взаимное усиление.
Отчего это произошло?
XIX век поляризовал мир на две его неравные части, западную
и незападную, капиталистическую и некапиталистическую. Хотя эта поляризация в
реальности была противостоянием, но просто к противоборству не сводилась.
Напротив, доминантой ее было активное воздействие капиталистического Запада на
некапиталистический мир традиционного Востока (в широком смысле этого слова) с
тем, чтобы преобразовать его по своему образу и подобию. Эта объективная
поставленная историей сверхзадача способствовала сближению цивилизационного
(западного идеологического), политического и экономического (экспансия
капитализма) векторов и слиянию их в противостоянии всему незападному и
некапиталистическому миру в целом, включая и такие его давно уже прозападные
части, как Россия. Некапиталистический не-Запад, в том числе и Россия, этому
активно сопротивлялся, выдвигая на передний план идею собственной самобытности
в самых различных ее вариантах. В результате в мире возникало великое множество
доктринальных религиозно-идеологических импульсов, противостоявших
западнокапиталистическому и в меру своих сил нейтрализовавших его. При этом
доктринальные идейно-религиозные импульсы обычно сливались по вектору с
политическим сопротивлением соответствующих стран, так что сближение и слияние
политического и идеологического векторов стало нормой и для трансформирующегося
традиционного Востока.
XX век внес свои весомые коррективы в это противостояние.
Во-первых, он положил конец кажущемуся единству глобального
западнокапиталистического противостояния некапиталистическому не-Западу.
Противоречия между странами Запада, до поры до времени как-то решавшиеся на
уровне европейской политики и дипломатии, вышли за пределы этого уровня,
проявив себя в двух мировых войнах, в ходе которых многие из стран Востока
оказались втянутыми метрополиями или иным образом во враждующие политические
блоки. Во-вторых, мощные тоталитарно-утопические европейские по происхождению
доктрины в силу ряда благоприятствовавших им обстоятельств превратились в
глобальную идеологическо-политическую силу. С одной из таких доктрин, фашизмом,
весь мир соединенными усилиями покончил во второй мировой войне. Вторая,
коммунистическая, напротив, вышла из этой войны в числе победителей и обрела
дополнительный престиж, весьма привлекательный для незападного некапиталистического
мира, о чем уже достаточно подробно говорилось.
В результате этих исторических перемен в мире сложился новый
и еще более, чем в XIX в., резкий биполярный баланс сил. Он возник сразу же после
второй мировой войны, когда место поверженного фашизма в качестве грозной
противостоящей буржуазной демократии силы занял сталинский коммунизм, да еще и
оснащенный атомной, а потом и водородной бомбами. Биполярный баланс, усиленный
средствами массового уничтожения с обеих сторон, создал в мире два мощных по
импульсу и заряду противостоящих друг другу вектора силы. Эти векторы, в свою
очередь, породили мощные поля вдео-логическо-политического напряжения, причем
такие поля стали постоянно действующими, хотя и пульсирующими, волнообразно
усиливающимися либо чуть ослабевающими. Важно добавить к сказанному, что, хотя
поля напряженности, о которых идет речь, сложились только после второй мировой
войны, первые признаки их существования появились в мире значительно раньше,
вскоре после октябрьского переворота в России в 1917 г. и возникновения
Коминтерна, ставившего своей целью координацию усилий коммунистов во всем мире
ради уничтожения капитализма и буржуазной демократии. Коминтерн, как известно,
активно работал и в странах Востока, но преуспел только в некоторых из них,
более всего — в странах Дальнего Востока, для чего, как явствует из
приводившегося выше анализа, были благоприятные условия.
Поля напряженности как глобальная всепланетная сила состояли
как бы из двух надвигающихся друг на друга и теснящих одна другую
противостоящих и заряженных противоположными зарядами сил. И от того, в чьей
зоне оказывались те или иные страны, многое зависело. Стоит сразу же
оговбриться, что речь не только о зоне непосредственного политического влияния,
как о том уже упоминалось, но также и о сфере опосредованного идеологического
воздействия, которое временами проявляло себя в самых разных местах —
практически везде, где возникал феномен вакуума политической силы, причем именно
тогда, когда этот вакуум становился особенно серьезным и заметным.
Итак, феномен вакуума политической силы, превращающийся под
воздействием идеологическо-политических полей напряжения в важный фактор
ориентации и выбора пути, начал играть весьма существенную роль в жизни стран
современного Востока в постколониальное время. Как конкретно это выглядело?
.
