ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Нормативные новации
.
Нормативные новации
Альтернативный механизм нормативного морфогенеза — накопление
новаций. В этом случае ставится под сомнение действенность самих норм,
отрицаются те или иные привычки, традиции, обычаи, законы, причем делается это
открыто, а иногда даже с вызовом, демонстративно. По терминологии Мертона,
такое поведение можно назвать «бунтом».
Люди выходят за рамки окружающей их социальной структуры в
поисках способов создания новой, радикально измененной. Это предполагает
отчуждение от господствующих целей и стандартов. Противостоящие нормы таковы,
что их нельзя принять за неузаконенные, но и законными также считать невозможно,
и наоборот. Бунт ведет к полной переоценке всего и вся, когда прямой или
заимствованный опыт фрустраций влечет за собой полнейшую дискредитацию ранее
принятых ценностей (287; 209—210).
Понятие нормативных новаций имеет широкое приложение. Его
можно отнести к ученым, выдвигающим новые научные парадигмы, оригинальные
технологические решения; религиозным деятелям, предлагающим собственные
трактовки добра и справедливости; художникам или писателям, изобретающим новый
творческий стиль; предпринимателям, реорганизующим производство или торговлю;
политикам или правителям, вводящим новый кодекс законов, и т. д. В каждом
случае ниспровержение прежних норм и правил начинается с проявления творчества,
оригинальности, с отхода от существующих общепринятых традиций. Естественно,
что такими способностями обладают избранные члены общества, или, как говорят
Лумисы, «меньшинство» (244; 316).
Между тем моментом, когда выдвигается какая-то новация, и
временем, когда она становится наконец общепринятой, замещая господствовавшие
прежде предписания, представления и нормы (79), лежит значительная дистанция.
Процесс может быть разбит на четыре стадии, как показано на рис. 17.1.
Каждая стадия полна случайностей: процесс может про-
должиться, а может и застопориться, достичь конечной фазы
морфогенеза или остановиться на полпути. Есть некоторое сходство этой модели с
понятием «ценностно-дополняемого» процесса, которое выдвинул Смелзер, изучая
коллективное поведение.
Каждая стадия в ценностно-дополняемом процессе является
необходимым условием эффективного приумножения ценностей на следующей стадии.
По мере продвижения вперед, диапазон возможностей, предусматривающих варианты
получения конечного продукта, сужается (361; 14).
Таким образом, на первой стадии новация может оставаться
частной, полностью характерной для этой стадии, и попытки сделать ее
достоянием общественности могут долгое время терпеть неудачу. Рукописи,
оставшиеся в набросках, модели новых машин, пылящиеся в ящиках, идеи, о
которых мечтают в одиночку, не делясь с другими, — все это примеры,
свидетельствующие о том, что новация не получила широкого распространения и известности
и, следовательно, в дальнейшем не даст никакого социального эффекта.
Не случайно, одно из фундаментальных требований научной
этики предписывает делать научные открытия достоянием гласности. Мертон
называет это нормой «коммунизма» или, может быть, лучше «коммунализма» научных
результатов (289; 273). Без такой нормы ценность науки была бы утрачена.
Но даже если новации становятся известными, то это еще не
означает немедленной социальной отдачи от них. Блокирование нововведений может
осуществляться людьми, которые взяли на себя такую функцию как некую побочную
активность (консервативный учитель, подавляющий все проявления индивидуальности
учеников; традиционно ориентированные соседи, распрострадающие сплетни об
экстравагантных манерах нового жильца; негибкий менеджер, запрещающий любые
эксперименты с новой производственной техникой). Кроме того, в современном обществе
подобные функции (их можно назвать «сторожевыми») выполняют те, для кого это —
специальность, главное предназначение деятельности. К ним относятся цензоры,
референты статей или книг, сотрудники редакторских отделов и патентных бюро,
квалификационных комитетов и т.д. Если обратиться к прошлому, то нельзя в
данной связи не вспомнить об инквизиции и охоте на ведьм в средние века, что
представляло собой гораздо более жестокую идеологическую охрану, нежели большинство
современных фильтрующих механизмов. Средствами подавления, строгого социального
контроля, цензуры, запретов, законодательной обструкции и т.д., нормативные
новации могут быть не допущены к осознанию или начальному принятию их более
широким сообществом.
Основной вопрос, конечно, касается природы критериев отбора
(«селекторов»), которые одним новациям не дают распространяться, а другим
позволяют прорываться. Правомерно предположить, что очень важным критерием
отбора, действующим на большом временном интервале, являются объективно выраженные
интересы членов общества. По словам Мертона, «некоторая степень отклонения от
действующих норм, наверное, функциональна для базовых целей всех групп.
Определенная степень «новаторства» может вылиться в формирование новых
институциональных моделей поведения, которые более адаптивны, чем старые, в
создании или реализации первичных целей» (287; 236). На коротком отрезке
времени, прежде чем конечный критерий утвердит себя, селекция происходит либо
благодаря искаженным интересам, разделяемым людьми (ложное сознание,
идеология), либо — что встречается чаще — благодаря навязанным интересам тех,
кто обладает властью, имеет достаточно средств для поддержания норм и
ценностей, отвечающих их благополучию, и способен подавить любую угрозу со
стороны альтернативных норм и ценностей.
Если новации успешно прорываются сквозь все фильтрующие
механизмы и достигают широкой общественности, начинается фаза их
распространения. Здесь наблюдаются различные варианты.
1. Может произойти компенсация, когда начальные изменения
вызывают отрицательные обратные связи, которые стремятся уменьшить значение
нормативных новаций, а то и вовсе уничтожить их средствами контрреформы.
2. Может произойти чрезмерная компенсация, когда сопротивление
нормативной новации столь велико, что компенсаторный механизм реагирует
слишком сильно и «переполняется», т. е. не только сохраняя существующее
положение вещей (status quo), но и окончательно изменяя структуру в
направлении, противоположном тому, что предполагалось. Этот ответный удар, или
«эффект бумеранга», нередко имеет место при проведении политических реформ, у
многих из которых есть свой «термидор». Попытки укрепить данную
институциональную структуру способны привести к противоположным результатам
(37; 216).
3. Изменения, вызванные введением новых норм, могут ограничиться
областью нормативной структуры без дальнейших последствий для других сфер
общества. Таковы, например, местные или региональные привычки, не выходящие за
рамки изолированных сообществ.
4. Встречаются ситуации, когда начальные изменения ведут к
случайной трансформации определенного ограниченного количества других
компонентов нормативной структуры (некоторых единичных норм и ценностей,
институтов, ролей и т.д.). Это придает существующей нормативной структуре
хаотический оттенок, модифицируя ее в различных точках, но в конечном счете
сохраняя в прежнем виде. Выражаясь метафорически, она становится похожей на
лоскутное одеяло. В качестве примера можно привести многочисленные частные
реформы, которые проводились для того, чтобы отреагировать на кризис в
экономических системах восточноевропейских социалистических стран, но не затрагивали
основных принципов; или принятие законов, стремящихся угнаться за возникающими
социальными проблемами бессистемно, по принципу «от противного».
5. Наконец, наиболее важный вариант заключается в усилении
изменений благодаря действию положительных обратных связей, или «второй
кибернетики» (271). Здесь начальные изменения влекут за собой цепь
последовательных сдвигов в других компонентах нормативной структуры, что
приумножает нормативные нововведения вплоть до полной трансформации структуры.
Это часто случается в сфере технологии. Например, с изобретением автомобиля,
аэроплана и компьютера изменился образ жизни людей. Что касается политики, то
вспомним, какую роль сыграл независимый профсоюз «Солидарность» в трансформации
польской политической системы или какое значение имели относительно свободные и
открытые средства массовой информации («гласность») для Советского Союза.
Итак, нормативные изменения могут быть остановлены в ситуации
простой или чрезмерной компенсации. Но если новации удается выстоять, то
решающее значение приобретает ее легитимация — в противном случае
существование новых норм, ценностей и институтов ненадежно. Когда только что
установленные нормативные структуры приобретают более широкое законное
основание и сдерживаются лишь сопротивлением со стороны правящей элиты или
доминирующих групп давления, тогда в них накапливается потенциал для раскола,
разногласий, оппозиции и бунта. Такие новации не могут сохраняться долго, их
неизбежное отрицание будет порождать новый цикл нормативных изменений.
.
