ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
а) Обновленческие религиозные движения
.
а) Обновленческие религиозные движения
Религиозные движения этого типа не просто предлагают новое
осмысление социальных проблем, но претендуют на неотложное и радикальное их
разрешение. Причем им присущи различные модальности религиозно-практического
освоения действительности в зависимости от серьезности социальной ситуации
(а её реальное неблагополучие, как правило, намного преувеличивается,
вплоть до его трагической и катастрофической интерпретации в
религиозно-мифологизированном сознании). Иначе говоря, основные идеи,
представления и настроения, характерные для новых религиозных движений,
обладают неодинаковым значением, остротой и активностью.
Несмотря на свои типологические различия, все нетрадиционные
религии в той или иной степени противостоят исходному, статуарному состоянию
традиционных религий, так называемому “религиозному истеблишменту”, к которому
принадлежат официальные, господствующие религии и их церковные организации.
Последним свойственно либо апологетическое отношение к существующему
социально-историческому строю, либо формально нейтральное, с подчеркнутым
“дистанцированием” от всяких форм общественного устройства и государственной
власти. Иная, радикально-обновленческая, позиция свойственна рассматриваемой
типологии новых религиозных движений. О ней можно судить по характерному
высказыванию одного из идеологов движения Нового Века: “Заговор Водолея —
это особого рода революция, с особыми революционерами. Этот заговор направлен
на изменение сознания критической массы людей, достаточной для того, чтобы
осуществить обновление общества” [1, 26].
Самой слабой новационной модальностью обладают нетрадиционные
религии, принадлежащие к типу социально-антропологического перфекционизма.
Религиям этого типа свойственна фетишизация определенных условий и факторов
реальной действительности (начиная от физического здоровья и духовного развития
индивида и кончая преодолением кризисных явлений современной экономики и
пороков властных структур общества). Совершенствование этих сторон человеческой
жизнедеятельности рассматривается в качестве определяющего фактора, заветной
панацеи глобальных изменений к лучшему современной цивилизации,
чудодейственного освобождения человечества от угрожающих ему проблем и
противоречий.
К этому новационному типу принадлежат широко
распространенные аскетические и психосоматические культы, техники
интеллектуального развития, взятые на вооружение Обществом трансцендентальной
медитации, Обучающими семинарами Эрхарда (est, впоследствии “Форум”),
макробиотикой Осавы и т.п. Сюда же можно отнести объединения,
культивирующие в нашей стране военно-прикладное искусство каратэ в совокупности
с религиозным мировоззрением, этикой и психологией дзэн-буддизма. Члены
подобных групп стремятся к обретению несокрушимой силы и мужества,
непоколебимости духа и строгости жизни. Примыкают сюда и полурелигиозные
методики достижения “совершенного образа жизни”, подобные средневековой
японской “чайной церемонии”, популярной сегодня во многих странах мира,
гуманистической психологии и различным парапсихологическим культам.
В объединениях этой направленности люди стремятся повысить свой
“человеческий потенциал”, достичь гармоничных отношений с окружающими и
гарантировать себе жизненный успех.
Новации этого типа представляют собой качественное,
содержательное и функциональное, обновление религиозности, чего, кстати,
недостает обычному модернизму, который отчасти расширяет круг задач, решаемых
традиционной религией, отчасти меняет их трактовку, но вовсе не призывает жить
по-новому в соответствии с радикально обновленными социокультурными
ориентациями.
Социально-антропологический перфекционизм новых религиозных
движений характеризуется двумя подтипами: фетишистским и оккультным, в
зависимости от того, какой смысл и значение приписываются сакральным средствам
совершенствования человека и его образа жизни. В первом подтипе
фетишизируются сами средства воздействия на человека и отдельные формы его
поведения (при этом его телесное и нравственно-психологическое
совершенствование расцениваются как залог изменения общества и мира в целом).
Фетишизация касается аскетических предписаний (вегетарианство и ограничение
секса у кришнаитов), дыхательных и гимнастических упражнений, используемых в
ряде нетрадиционных религиозных объединений. В кодексе
нравственно-оздоровительного образа жизни ивановцев (“Детка”) своеобразным
фетишем стало требование здороваться со всеми встречными. Во многих группах
движения Нового Века используются в качестве фетишей драгоценные камни,
кристаллы, минералы, пирамиды различных размеров, магические жезлы. Им
приписывается важная роль в ритуалах, практикуемых последователями новых
культов.
Второй подтип социально-антропологического перфекционизма
новых религиозных движений связан с представлением о проявлении оккультных сил
в ритуальной практике. Чудодейственное значение приписывается не самим по себе
фетишизированным средствам и методам психофизического воздействия на человека
или формам его поведения, а таящимся в них сверхъестественным силам. Таковыми
считаются: божественная энергия Кришны, заключенная в священной мантре и в
ритуальной пище вайшнавов — прасаде; космические силы ян и инь, которые
следует держать в равновесии, согласно диетическим и врачевательным рецептам
макробиотики Осавы; живительная энергия праны и шакти, наполняющая буддийские и
тантрические обряды, и т.д. Оккультные представления распространены и
среди участников движения Нового Века, которые убеждены, что
“самовыражение посредством танца, театрализованных действ, керамики и поэзии
порождает творческую энергию или дает возможность человеку подсоединиться к
космической энергии” [2, 191]. Это, как они полагают, обеспечивает им желаемую
трансформацию личности.
Сакрализация действительности — это более “сильная”
обновленческая модальность новых религиозных движений . Здесь мистифицируются
не отдельные элементы земной жизни, как в религиях предыдущего типа, а
считается, что вся существующая действительность должна быть проникнута
сакральным началом, чтобы радикальным образом изменилось бы к лучшему положение
людей, общества и мира в целом. Только тотальная сакрализация действительности
может принести желаемое “освобождение” и “спасение”.
Представления о сакрализации действительности могут быть
разными, соответственно выделяются два подтипа новых религиозных движений: это
либо упование на сакральный образ жизни, призванный обосновать окончательное
разрешение проблем и противоречий существующего мира, либо надежда на ещё более
радикальное средство — божественного спасителя.
В первом случае в новых религиозных движениях доминируют
пантеистические или панентеистические воззрения, почерпнутые из традиций
индуизма, дзэн-буддизма, тантризма, суфизма. Сакральный образ жизни занимает
центральное место в вероучении кришнаитов, которые понимают его в соответствии
с принципами бхакти-йоги как “преданное служение Господу”. Аналогичная
новационная тенденция присуща теософии и антропософии, агни-йоге Рерихов. В неохристианской
Церкви Объединения Муна подобное мистическое отношение к действительности
выражается в идее о “бого-центрированности”. Эта идея должна определять
мироощущение и всю жизнедеятельность человека, семью, а также другие социальные
институты и сферы общественной жизни (например, политику). Для движения
Нового Века характерно представление о том, что наступает рассвет для
новой формы сознания, что человечество в настоящее время испытывает радикальное
спиритуальное изменение, что оно приблизилось к эпохе Водолея [3]. В этом
движении пропагандируются идеи спиритуального пробуждения, космического
сознания, холизма (целостного подхода к миру и человеку в их неразрывной связи
и взаимодействии). Подчеркивается важность эволюции, но при этом речь идет о
спиритуальной эволюции человечества, а не о материальном или технологическом
развитии общества. На первый план выдвигаются экологические проблемы:
пропагандируется вегетарианство, коммуны, ориентированные на природосообразный
образ жизни, домашнее ткачество, использование хлопчатобумажных тканей,
альтернативные технологии и т.д. [2, 190].
Во втором случае в новых религиозных движениях речь идет о
приходе аватары или о появлении мессии, поскольку считается, что собственных
усилий простых людей (даже подлинных праведников) недостаточно для спасения
мира. Примером является культ Порфирия Иванова — “Победителя Природы и
Бога Земли”. Полагают, что благодаря божественным наставникам земной мир может
качественно преобразиться: утратить свое несовершенство, избавиться от зла и
несправедливости, обрести сакральный статус “обетованной земли”, т.е. полностью
выйти из современного социокультурного кризиса.
В целом для неоязычества с его оккультизмом, приоритетом
земных благ и ценностей и отказом от христианской традиции характерно
приуменьшение значения этического содержания (вспомним правомерное определение
христианства у А.Швейцера, указавшего на то, что в нем “этическое составляет
сущность религиозного” [4, 37]). Учитывая, что возникновение христианства
сопровождалось отказом от “религии Закона” (Швейцер писал: “Закон не имеет
больше силы для верующих в Христа” [4, 75]), легко понять, почему в
неоязычестве нередко наблюдается возврат к жесткой архаической нормативности,
строгой ритуалистике и обрядности, к авторитарной власти магов-наставников
(таких, как Дон Хуан в произведениях Карлоса Кастанеды).
Выдвижение в некоторых направлениях неоязычества на передний
план задачи оккультного совершенствования адептов связано с упованием на
развитие собственных сил и возможностей человека и обретение им благодаря этому
жизненного успеха и “спасения” (в форме сверхъестественного могущества,
превосходства над злыми силами и гарантии гармоничных отношений с окружающим
миром). Подобные установки неоязычества во многом определяют мотивы привлекательности
его “приземленного” мировоззрения и житейской морали.
Итак, распространение неоязычества свидетельствует о
сложном, диалектическом изменении бытующей религиозности. Это обусловлено, с
одной стороны, утратой доверия к христианскому представлению о трансцендентной
природе морально-личностного начала в человеке (в сущности, за этим стоит
кризис доверия к моральным устоям общества в современный период глубокого
обострения социально-экономических и политических проблем в стране и на
международной арене). С другой стороны (и это главное), растущий интерес к
неоязычеству вызван упованием на возможность безграничного развития
индивидуальных возможностей человека, рассматриваемых в качестве его
внутреннего, пока еще скрытого и нереализованного божественного потенциала.
Повод для такого умонастроения отчасти дало христианство, обещая, что в
неопределенном будущем, “в конце веков” верующий обожится, т.е. обретет
совершенный, божественный статус бытия. Сторонники неоязычества ратуют за более
определенную, надежную и близкую перспективу своего сакрального совершенства,
поскольку видят ее реализацию не в отдаленном царствии небесном, а “здесь и
сейчас”, в своем земном существовании, и не по благодати, не по милости божьей,
а в результате своих собственных достижений в овладении оккультными силами. Эти
мистические воззрения в конечном счете также порождены возросшим неверием людей
в возможности общества гарантировать общее благо своих граждан и защитить
каждого из них в отдельности.
.
