МНОГОБОРЦЫ, СЦЕНАРИСТЫ И СОЗДАТЕЛИ ИГР :: vuzlib.su

МНОГОБОРЦЫ, СЦЕНАРИСТЫ И СОЗДАТЕЛИ ИГР :: vuzlib.su

113
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


МНОГОБОРЦЫ,
СЦЕНАРИСТЫ И СОЗДАТЕЛИ ИГР

.

МНОГОБОРЦЫ, СЦЕНАРИСТЫ И СОЗДАТЕЛИ ИГР

Семинар по предпринимательским схемам
предпринимается не от избытка, а от недостатка: в самом фундаменте наших
представлений о корпоративном принятии решений зияет ощутимая пустота.

Читаемый мною цикл лекций «Основы
корпоративного принятия решений» посвящен, собственно, форме деятельности
предпринимательских корпораций. Целевые функции, идеальный срез,
культурно-исторический контекст этой деятельности обсуждается в цикле лекций
«Введение в корпоратизм». Что же касается собственно предмета деятельности корпоративных
предпринимателей – здесь я не чувствовал себя способным представить связную и
развернутую точку зрения из-за экономической и правовой безграмотности. Но мои
надежды на профессионалов из смежных сфер знания оказались несостоятельны,
готового продукта и даже полуфабриката там не нашлось.

Между тем, предпринимательские схемы,
похоже, как раз и служат тем предметом, который новые трансгосударственные
корпорации превращают в свой продукт, систематически производя и реализуя целые
классы указанных схем, можно сказать, на индустриальной основе.

Те, кто знаком с моими лекциями 1996
года, легко вспомнят элементарное представление об этом предмете.
Предпринимательская схема, подобно молекуле, синтезируется из набора
экономических форм деятельности, играющих роль атомов менделеевской таблицы. В
социальной «природе» эти атомы были связаны невидимыми узами правил
экономической игры; в новом каркасе схемы их соединяют знания и воля
социального конструктора – предпринимателя. Поскольку каждая новая схема является
в момент создания уникальной, она в этом качестве «невидима» для прочих
субъектов, в том числе – для государства, потенциальных конкурентов и
криминальных структур. Именно в этом секрет сверхэффективности
предпринимательских схем на начальном этапе их существования. Но рано или
поздно шапка-невидимка сваливается. Настоящий предприниматель в этом случае,
вместо того, чтобы откупаться от налоговых органов, бороться с бандитами,
конкурировать и т.д., отходит в сторону и строит новую схему (одним из кирпичиков
которой может быть и старая).

Здесь, как вы помните, можно было бы
много говорить о переходе от экстенсивных к интенсивным типам деятельности, о
качествах предпринимателя как субъекта в связи с переходом от Истории к
Метаистории и прочих высоких материях, но это тема совершенно другого
разговора. Поэтому проще будет, с учетом вечернего отупения, начать с
некоторого наглядного образа и, отталкиваясь уже от этого образа,
сформулировать несколько конкретных гипотез относительно природы схем и их
возможной классификации.

Итак, представьте себе некий
классический рынок, смоделированный игрой типа шахмат, в которой каждая фигура
играет сама за себя. Каждая пешка хочет пройти в ферзи; каждый слон, конь и
ладья стремятся съесть как можно больше фигур противника, т.к. этим они
обеспечивают себе благосостояние и безбедную старость, король стремится
сохранить свою корону и т.д. И есть судья, который соответствует концепции
«ночного сторожа» и беспристрастно следит за тем, чтобы общепризнанные правила
игры более-менее соблюдались. Откуда взялись эти правила, неизвестно, история
шахмат уходит в глубокую старину. Выражаясь на языке младогегельянцев или
Платона, исторически субъекты являлись субъектами форм производства,
платоновскими «ремесленниками», но не являлись «стражами», субъектами своих
форм общения, напротив, эти формы общения господствовали над ними извне как
обезличенные правила некоторых социальных игр под названием “война”, “политика”
и “рынок”.

Сорос в одной из своих книг дает
ясное определение предпринимательского подхода: «Я бы сформулировал это
следующим образом. Я не играю в рамках данного набора правил. Я стремлюсь
изменить правила игры». И несколько уточняет в другом месте: «Я не играю по
установленным жестким правилам, я ищу изменений в правилах игры». Т.е.
предприниматель – это качественно новый тип игрока, который оказывается в
состоянии изменить правила игры на каком-либо локальном участке доски. Либо же
он заранее определяет, что на всей доске или на локальном ее участке грядет
изменение правил; и в момент, когда правила меняются, играет на опережение,
учитывая это изменение, и часто выигрывает даже больше того, кто затеял
изменения.

Так вот, представьте, что на нашей
модельной доске происходит беспрецедентное событие: какой-то ополоумевший белый
конь, играя против всех правил, становится на битое поле, и его съедают. Затем
белая ладья на следующем ходу безумно подставляется и ее тоже едят. Но третьим
ходом внезапно пешка съедает зазевавшегося черного ферзя. Ферзь, конечно, не
стал бы ждать, пока его съедят. Но он никак не мог предвидеть такого бредового
стечения событий, когда в здравом уме и твердой памяти сначала конь, а потом и
ладья добровольно подставились, и благодаря этим невероятным событиям
устранилась угроза «вскрытого шаха», которая не позволяла обидчице-пешке сойти
со своей вертикали. В обычных шахматах, где фигуры играют в командную игру, это
называется «комбинацией». Оказывается, некто (назовем его «комбинатором»)
ухитрился каким-либо образом договориться с конем, ладьей и пешкой о том, что
первые двое совершат неправильные, нелогичные ходы, и в результате оба
проиграют, но благодаря этому пешка получит баснословный выигрыш. После чего
комбинатор поделит прибыль между всеми тремя участниками этой схемы, не забыв и
самого себя.

Примерно так выглядит первое
проявление предпринимательских схем в условиях «классического рынка». Некоторые
фигуры начинают вести себя очень странно, нелогично, неправильно. (Берут, к
примеру, кредит в банке, а ни производить, ни покупать ничего и не пытаются и
сознательно идут на банкротство.) Это не обязательно жертва, это может быть
просто не имеющий никакого отношения к атаке тихий ход Лf1-g1, от которого сама
ладья ничего не выигрывает, но затем вдруг разыгрывается многоходовая
комбинация. Это и наводит на мысль, что на нашем поле появились и начали
действовать предприниматели. Позднейшая эволюция игры может привести к
конфигурациям типа старинной индийской игры «чатурранга», в которой участвуют
фигуры четырех разных цветов. В пределе все может закончиться схваткой двух
предпринимателей, играющих в классические бело-черные шахматы, и при этом
каждый может жертвовать свои фигуры самым отчаянным образом во имя некоторого
сложно понимаемого интегрального выигрыша.

На материале этой и других моделей и
примеров хотелось бы сформулировать ряд тезисов относительно так называемых
предпринимательских схем на языке, более-менее понятном каждому и не требующем
пока введения специального понятийного аппарата.

Первый. Разбор схемы корпорации
Дрэксел в связи с «делом Бойского» в качестве примера показывает, что
предпринимательская схема содержит несколько внешне независимых блоков, и, как
правило, хотя бы в одном из них делается нелогичный ход. Например, безумное
количество денег вкладывается в мусорные акции (junk bonds). Потом в другом
блоке начинается странная, авантюристическая волна корпоративных захватов,
когда деньги из неизвестного источника вкладываются в то, чтобы скупить
контрольный пакет акций ряда крупных корпораций (в рамках некоторых захватов
единовременно тратятся суммы порядка 10 млрд. долларов). А между тем группа
«финансовых консультантов» типа Айвэна Бойского получает сверхприбыли на волне
спекуляций акциями тех компаний, захват которых осуществляется.

Одна из интерпретаций схемы
корпорации Дрексел до смешного примитивна. Почему Бойский постоянно и точно
угадывал, на какие корпорации будет «наезд», и небескорыстно делился своими
догадками с клиентами? Все очень просто: Бойский вовсе не анализировал
конъюнктуру фондового рынка, не потел у дисплеев компьютерных систем,
отслеживающих колебания курсов, циклы роста или спада и всплески ажиотажного
спроса на определенные акции. Он все знал заранее как член той самой
корпорации, которая организовывала эти всплески и одновременно информировала
сеть своих агентов-спекулянтов о том, на кого будет следующий наезд. Бойский не
анализировал погоду с целью ее предсказания. Он был частью той силы, что в
значительных масштабах формировала климат.

Американское правосудие считает
подобную деятельность противозаконной. С немалым трудом органам этого
правосудия удалось доказать, что деятельность Бойского в частности и
руководства «Дрэксел» в целом подпадают под эту категорию противозаконности.
(Отдельная фантастическая история – почему и как удалось доказать это. В
большинстве случаев вычислить схему, основанную на передаче конфиденциальной
информации, невозможно. Говорят что на самом деле против Дрэксел боролась не
правительственная бюрократия, а могущественная корпорация Мерилл Линч, которая
собрала компромат сомнительными методами и «сдала» соперницу государству. И
только благодаря этому Комиссия по бирже и ценным бумагам ухитрилась поймать
нарушителя и оштрафовать его на сумму, которая в два раза больше ее годового
бюджета.)

На этом и других примерах можно
видеть следующее. Предпринимательская схема включает ряд качественно различных
блоков, каждый из которых выглядит как тот или иной классический бизнес (и
возможно, на самом деле им является). При этом между блоками существует
конфиденциальная информационная связь (которая в законодательстве тех или иных
стран может рассматриваться как противозаконная). И именно за счет этой
информационной связи между блоками, а не за счет экономических и юридических
связей типа холдинга, достигается главный эффект предпринимательских схем. Ее
же наличием объясняется и «нелогичное» (с точки зрения чистого бизнеса)
поведение отдельных блоков схемы. Это был первый тезис.

Второй тезис состоит в том, что
постиндустриальное государство перестает довольствоваться ролью «ночного
сторожа» в играемом экономическом спектакле, и пробует себя в фундаментально
новом качестве режиссера и сценариста. В принципе-то все с этим согласны, тут
важно очень конкретно понять, во-первых, почему это происходит, и во-вторых, в
чем проявляется. С учетом жанра моих вступительных заметок, опять прибегну к
аналогии. На одной из лекций 97 года на факультете экономики я предложил модель
переходной формы от бизнесмена к предпринимателю под названием «перелетные
птицы». Как добиться безоблачной инвестиционной погоды над своим бизнес-участком,
над дачей? Предприимчивые люди поступают таким образом: покупают семь дач в
разных климатических зонах и впридачу маленький самолет, на котором, посмотрев
вечерний прогноз погоды по Блумбергу, перелетают из одной зоны в другую. Так
что тот бизнес, в котором они находятся (за исключением времени перелета)
всегда благоденствует в отменном инвестиционном климате. Это уже не чисто
экономическая форма, а переходная. Обратите внимание, критически важную роль
играют доступ к блумберговским прогнозам, широкая диверсификация и реактивная
скорость переброски средств из бизнеса в бизнес.

Переход через границу истории и
метаистории совершается, когда кто-то из дачников, намаявшись в погоне за
безоблачным небом, создает и начинает использовать микроклиматическую установку,
которая над его участком в шесть соток в состоянии поддерживать постоянную
экономическую погоду. Нужда для государства вмешаться в развитие событий
наступает тогда, когда этих установок становится много, а радиусы действия
начинают перекрываться. Однажды двое соседей-садоводов в нашем кооперативе
разом включают свои микроклиматизаторы, но один из них заказывает солнечный и
жаркий день, а другой – приятный осенний моросящий дождик. На пересечении зон
действия двух микропогодных установок, как нетрудно догадаться метеорологам,
возникает смерч, который перепахивает оба участка, сносит еще десяток дачных
домиков, рвет провода и выворачивает деревья. Администрации дачного поселка
поневоле приходится ввести законодательство, которое налагает некоторые ограничения
на владение и пользование микропогодными установками.

Но не удержавшись от соблазна,
администрация заказывает самую мощную установку для себя, чтобы наладить
регулирование погоды над всем садовым кооперативом, взимая со всех
дополнительную плату. Правда, провозглашается, что плата будет взиматься только
в том случае, если благодаря деятельности администрации погода в среднем
улучшится и урожай редиски по всем участкам интегрально возрастет. Тогда она
изымает у каждого часть прироста его урожая редиски, продает ее на внешнем
рынке, а на вырученные деньги покупает более мощную установку и т.д. Так мы
сталкиваемся с абсолютно новой ролью постиндустриального государства, когда
оно, под давлением тяжелых обстоятельств или поддавшись на уговоры теоретиков, вламывается
в правила рыночной игры. И начинает регулировать их для того, чтобы запретить
особо ушлым игрокам осуществлять комбинации конь-ладья-пешка. Во имя блага всех
игроков оно эти схемы монополизирует, объявляет прерогативой государства, а
всем остальным запрещает или ограничивает их применение.

Но как только государство или кто
угодно вламывается в установившийся веками баланс рыночных отношений, правила
игры под воздействием этого толчка начинают «плыть». Их динамика трудно
предсказуема. Все знают, что спортивные организации перед тем, как изменить
правила любой игры, годами ведут дискуссии, эксперименты, и все равно это
приводит к неожиданным последствиям. Когда же вмешательство происходит в таких
сложных играх, как рынок и политика, сразу запускается целая цепь последствий,
о которых регулирующий чаще всего и не подозревал. И вторая гипотеза состоит в
том, что настоящий предприниматель профессионально балансирует именно на гребне
волны изменений в правилах, вызванной к жизни воздействием на рынок макро-факторов.
Сорос, как вы помните, говорит о том, что он действует именно там, в зоне
турбулентности, порожденной действиями регулирующих институтов. Международная
экономическая организация, британское правительство или центральный банк
Малайзии начинают влезать в рыночную динамику, желая сломать или подхлестнуть
ту или иную тенденцию. Тогда Сорос, предугадывая их действия и играя на
опережение, делает ходы, исходя из новой логики игры, которую ее невольные
создатели вовсе не имели в виду и не предвидели.

Вокруг каждой зоны институционального
вмешательства возникают расходящиеся круги незапрограммированных последствий,
завихрения и целые антициклоны, и в каждом из них тут же заводятся
предприниматели. Они идут туда, как акулы на запах крови, конструируют новые
супервыгодные схемы, зачастую воспринимаемые как  скандальные и аморальные, на
которые тут же набрасываются государство, конкуренты, бандиты и общественность.
Государство по мере разгадывания предпринимательских головоломок запрещает или
ограничивает новый класс схем, но этот запрет порождает новые возможности
вторжения и манипулирования для предпринимателей – и пошло-поехало. Возникает
некоторая модель мета-экономического хозяйствования, которую нет возможности
обсуждать сегодня.

Далее, третий тезис, который я не
буду сейчас пытаться сформулировать точно. Видимо, некоторые классы
предпринимательских схем становятся возможными, только начиная со вполне
определенного уровня развития mass media и вообще новых информационных
технологий. Строители пирамид начала 90-х годов преуспели благодаря
телевизионной рекламе. Финансовые схемы современных «спекулянтов» связаны с
безумной скоростью передачи информации. Сорос говорит, что он презирает копание
в навозе «кривых роста и спада», но предпочитает молниеносно действовать, когда
осуществляется слом тенденции. Вот эта самая молниеносность требует
технологической и информационной базы. Предприниматель должен иметь чисто
техническую возможность молниеносно вторгнуться, а все остальные – молниеносно
это заметить и отреагировать. Загонщики на охоте не преуспеют, если скорость
звука будет меньше скорости движения дичи. По-видимому, технологии уличных
разносчиков газет недостаточно для информационного обеспечения многих
современных предпринимательских схем.

Целый ряд предположений о природе
предпринимательских схем связан с тем, что Сорос называет «принципом
рефлексивности». Когда предприниматель задумывает очередную комбинацию с
участием слона, ладьи и пешки, он должен учитывать, что, возможно, создан
тайный комитет обиженных ферзей, который вот-вот пролоббирует правила,
запрещающие эту схему. Самое главное, он может нарваться на то, что против него
играют такие же составители схем, и он, вместо того чтобы съесть ферзя,
нарвется на контр-комбинацию, в ходе которой сам потеряет ферзя и ладью.

Рассматривая некую фигуру как часть
вашей схемы, вы должны быть готовы, что эта фигура потенциально является частью
других схем, и что за ними могут стоять субъекты, которые рефлексируют свою и
вашу деятельность и их взаимодействие. Хуже того, может статься, кто-то из них
уже вычислил вашу схему и подготовил контр-схему, которая учитывает даже то,
что вы действуете, исходя из определенных предположений о том, что именно он
знает про вас. То есть, научно выражаясь, его ранг рефлексивности выше. А когда
на рынке выступают игроки с разными рангами рефлексии, тогда возникает целый
конспирологический мир, заслуживающий отдельного рассмотрения.

Некоторое время назад я предложил
своим студентам ряд тезисов (сегодня нет времени их повторять), раскрывающих
представление о том, какую роль играет в предпринимательских схемах
рефлексивность, оснащенная новыми информационными технологиями. Вспомните Лема,
корпорацию «Бытие», конструирующую реальность под заказ клиента. Как только
оказывается, что не одна, а уже две корпорации выполняют заказы – в одной и той
же точке сталкиваются сюжеты, спроектированные альтернативными командами
политтехнологов. Тогда эти команды собираются на Сухаревскую конвенцию и
пытаются договориться о том, какие виды взаимодействий с клиентами требуется
запретить, чтобы бедный мистер Смит опять не пострадал в ходе неудачного
заговора с целью отбить жену у мистера Брауна. И тут вдруг выясняется, что
никакой «реальности самой по себе» давно уже не существует, а существует
сложнейший многоуровневый искусственный мир, который сконструирован разными
рефлексирующими субъектами, и состоит сплошь из проектов, реализованных в ответ
на чьи-то проекты. Именно в таком мире реализуются т.н. предпринимательские
схемы. Причем все это давно уже не является секретом для значительного числа
наших современников, но в учебники покуда не попало.

Еще один очень значимый вопрос,
который я только обозначу. Можно ли провести границы между чистым
предпринимательством, теневой экономикой и криминальным миром? Пока по этому
поводу говорятся достаточно наивные, почти детские слова.

Формально предпринимательская схема
может не нарушать существующее законодательство. Но только формально, а реально
она рассматривается традиционно мыслящим обществом как аморальная. Существуют
формальные правила для того, чтобы капиталы не уводились за границу, а реально
они уводятся. При этом формальные правила не нарушаются, однако возникает
конфликт морального характера. Так вот, весь вопрос в том, какую роль в
постиндустриальном обществе играет мораль. Можно утверждать, что мораль
претерпевает серьезнейшие изменения и в конечном счете вообще «снимается» в
прежнем качестве. Это не означает, что мы становимся аморальными, это лишь
означает, что вступают в действие совершенно другие типы регуляторов
человеческих отношений. Покуда разным типам «невидимых рук» приписывается
божественное происхождение, еще как-то уместно привлекать мораль для борьбы с
нарушителями установленных ими правил. Но в эпоху, когда эти правила сперва
ложатся на предметное стекло, а затем повсеместно становятся предметом
социальной инженерии, пора вспомнить о душе и не тратить нравственный пыл на
борьбу за длину экономических юбок.

Так или иначе, обществу еще долго
предстоит биться над вопросом, как смотреть на предпринимательскую схему,
которая формально полностью законна, но содержательно – аморальна,
антипатриотична и т.д. В абстракции еще как-то можно разграничить
предпринимательство с криминальным бизнесом. Можно сказать, например, что в
молекуле чистой предпринимательской схемы отсутствуют криминальные атомы
(бизнесы, связанные с наркотиками, проституцией и т.п.), и поэтому в ней
циркулируют только деньги, которые заработаны в соответствии с буквой закона.
Но в известной трилогии о банкире Лесли Уоллера показано, что практически в
любом банке обращается (и тем самым отмывается) какая-то доля криминальных
денег, хотя банкиры не желают, да и не обязаны знать, как они туда попали.

Поверьте, у меня нет желания ни
плутать в трех соснах, ни тем паче запутывать других. Просто за этим
незатейливым вопросом, естественным для налогового инспектора, скрыт другой: о
применимости моральных оценок к акту порождения нового, к мятежу
самоопределения. Но эта тема не лезет в прагматические рамки нашего семинара, и
мы вернемся назад.

 

Наконец, еще два проблемных поля,
связанных с предпринимательскими схемами, которые в кратком вступительном слове
можно только тезисно обозначить, но не раскрыть.

Употребляя понятие Дюркгейма, можно
утверждать, что предпринимательская схема является качественно новым типом
регламентации: регламентации, понимаемой и как вещь, и как производящая ее
деятельность. В отличие от исторически привычной картины томов, пудов и тонн
клинописных табличек либо папирусов с уложениями, законами, правилами, указами,
инструкциями и т.д., которые никто не в силах прочесть и которые на границе
истории и метаистории наконец-то упорядочивает трудолюбивая женская рука
документоведения, предпринимательская схема представляет собой радикальный
прорыв в иное. Она учитывает и содержательно интегрирует все ограничения, рамки
и запреты в форме конструктивного, короткого know-how, которое говорит о том,
как нужно действовать и что нового можно сделать в рамках этого
законодательства. Это разгадка головоломки старой регламентации, новый
радиоприемник, собранный из груды старых деталей.

Последнюю на сегодня линию в
предстоящем разбирательстве я назвал бы «предпринимательские схемы как
интегративный фактор общества». Есть гипотеза, что на протяжении всей истории
происходило дробление и измельчение социального субъекта. Начиная с единого
человечества-Адама, далее через племена, колена, роды, через корпоративные
субъекты средневекового типа мы подошли в двадцатом веке к человеческим
пылинкам, атомарным автономным личностям, которым расщепляться больше некуда.
Далее начинается некое слипание субъектов, которые по-новому склеиваются в
какие-то интегративные структуры. И здесь предпринимательская схема в чистом и
явном виде является таким простейшим катализатором склейки, историческим интегративным
фактором. Предприниматель, несмотря на то, что он может быть по духу ярым
либералом и бороться за права фигур на шахматной доске, де-факто уже сколотил
гражданский союз из ладьи, коня и пешки и продемонстрировал им и себе великие
преимущества согласованных действий. Следующим естественным шагом является
использование схем первого поколения в качестве строительного материала для
поколения второго. Действуя таким образом, предприниматели фактически ведут
подготовку к формированию метакорпоративных структур. Это
предметно-практический, действенный постмодерн, притом обходившийся пока без
всякой философии и тем паче идеологии. Следуя за предпринимателями по их пути,
мы сможем яснее угадать удивительные черты нарождающихся корпораций будущего.

.

    Назад

    ПОДЕЛИТЬСЯ
    Facebook
    Twitter
    Предыдущая статьяВсё для ремонта iPhone
    Следующая статьяН. А. БЕРДЯЕВ :: vuzlib.su

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ