Индоарии в долине Ганга :: vuzlib.su

Индоарии в долине Ганга :: vuzlib.su

52
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


Индоарии в долине Ганга

.

Индоарии в долине Ганга

Консолидировавшиеся на рубеже III
— II тысячелетий до н.э. где-то в районе Причерноморья и Прикаспия (может быть.
Малой Азии и Закавказья) индоевропейские племена с начала II тысячелетия до
н.э. в силу не вполне ясных пока причин стали энергично мигрировать в разных
направлениях. Один из первых потоков мигрантов составили осевшие в Малой Азии
хетты, с которыми было связано одомашнивание лошадей (возможно, их
предшественниками в этом деле были митаннийцы) и, главное, изготовление боевых
колесниц. Оснащенные боевыми колесницами индоевропейские племена быстро
распространились на запад (Балканы), восток (Средняя Азия) и юг. Южная ветвь
индоевропейцев, заселившая Иран и Индию, часто именуется индоиранской. Между
иранскими ариями, осевшими в Иране в начале 1 тысячелетия до н.э., и
индоариями, чья инфильтрация в районы Северной Индии датируется примерно XIV —
XIII вв. до н.э., немало общего. Общность заметна и в языке, и в религии (имена
богов), и в ранних формах социально-кастового членения с выделением воинов и
жрецов (магов), и во многих других аспектах культуры, включая материальную. Сам
термин «арий» — «благородный», использовавшийся иранцами (ар, ир) и индийцами,
относился именно к обозначению первоначальной индоиранской общности,
впоследствии разделившейся и даже, возможно, противоборствовавшей (есть
косвенные данные о том, что между отделившимися друг от друга иранцами и
индийцами возник острый антагонизм).

Проникновение индоариев через
Афганистан сначала в Пенджаб, а затем в долину Ганга, заселенную до того
местными неолитическими земледельцами, преимущественно этнических общностей
мунда и дравидов, шло, скорее всего, волнами и длилось века. Вопрос о том, как
и когда это происходило, откуда именно и каким образом шли волны индоариев,
принадлежит к числу спорных и на современном уровне знаний практически
неразрешимых. Однако бесспорно, что первые индоарии прибыли в Долину Ганга еще
до того, как их близкие родственники — иранцы заселили ту часть Ирана, где они
впоследствии осели, создав свои государства (Мидию, затем Иран). Это ставит под
вопрос мнение тех, кто намечает маршрут инфильтрации индоиранцев через Кавказ.
Видимо, параллельно с ним существовал и иной путь, так что поток индоиранцев
мог идти через Прикаспийские степи и Афганистан.

Появившись в верховьях Ганга,
индоарии стали постепенно осваивать до того слабо заселенную долину этой реки,
оттесняя либо ассимилируя немногочисленные и сравнительно отсталые аборигенные
племена. Высокий уровень материальной культуры — знакомство с металлами, использование
плуга, удобрений, ирригационных устройств, средств транспорта, развитое ремесло
и т.п.— способствовал быстрому и успешному утверждению индоариев в долине
Ганга. Именно их язык и культура, включая ее религиозно-мировоззренческую
первооснову, на долгие тысячелетия, вплоть до наших дней, определили
исторический путь индийской цивилизации.

Именно арии с их огромным
вниманием к религиозной символике и мифологии, к культам и жертвоприношениям, с
ведущей ролью жрецов-брахманов и обожествлением священных текстов-самхит
выдвинули на передний план в этой цивилизации религиозно-духовные проблемы,
подчеркнутый пиетет по отношению к которым стал со временем квинтэссенцией всей
духовной культуры Индии. Тексты вед («ведать»), прежде всего Ригведы,
многочисленные связанные с их комментированием и толкованием
религиозно-философские трактаты (брахманы, араньяки, упанишады), монументальные
эпические сказания о героях и подвигах далекого прошлого (Махабхарата и
Рамаяна), да еще легенды-пураны и составленные сравнительно поздно, на рубеже
нашей эры, систематизированные политико-экономические трактаты вроде законов
Ману или Артхашастры — вот, по существу, едва ли не все, чем может располагать
историк при попытке реконструировать древние периоды истории Индии и очертить
основные параметры ее общества и культуры. Ни летописных хроник, ни записей
исторических событий, ни документов в распоряжении науки нет или почти нет.

Естественно, характер источников
определил как тот круг сведений, которыми мы можем оперировать, так и степень
точности, с которой можно делать выводы о древнеиндийском обществе. Одно
несомненно: скудный и односторонний комплекс данных — не случайность, не результат
недостаточных поисков или гибели важных документов в невыясненных пока
ситуациях, напротив, это вполне адекватное отражение структуры самого общества,
его самоидентификации. В обществе с подчеркнутым вниманием к
религиозно-духовным проблемам, с поисками очищения, спасения и избавления от
тягот и страданий жизни в уходе от нее (стремление к аскезе, мокше, нирване), с
идеей воздаяния (кармы) как закономерного вознаграждения каждому за его заслуги
либо прегрешения в прошлой жизни, словом, с его явной устремленностью от бытия
к небытию, от внешнего к внутреннему, от общественного к
биологически-личностному,— в таком обществе, весьма значительно отличавшемся от
окружавших его, практически нет места социально-исторической памяти в
какой-либо иной форме, кроме религиозно-эпической, мифологически-культовой.

Если ставить вопрос о причинах
столь существенного отклонения от нормы, то едва ли не на передний план выйдет
все тот же вопрос о мигрантах-индоариях, для которых задачи консолидации и
выживания на новой родине и в чуждом окружении как раз и свелись к консервации
памяти прошлого — того далекого прошлого, которое не имело
социально-политических форм и не могло быть зафиксированным в виде исторических
описаний и тем более деловых документов. Это прошлое было канонизировано в
религиозно-мифологической форме и в этой форме сохранилось в памяти поколений.
Последующий же акцент на религиозно-духовные проблемы лишь закрепил ранее
начатое и в свою очередь определил приоритеты в складывавшейся системе
ценностей индийской цивилизации. История и политические события в рамках этой
системы были лишь бледным и малозначимым фоном, оттенявшим главное и самое
существенное для индийцев — их санкционированный религиозными нормами и
духовной культурой образ жизни, включая социальную структуру,
социально-семейные связи и прежде всего твердо фиксированные и веками
сохранявшиеся практически в неизменном или малоизменявшемся состоянии
мировоззренческие ориентиры.

.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ