4. Идея метода :: vuzlib.su

4. Идея метода :: vuzlib.su

13
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


4. Идея метода

.

4. Идея метода

Представление о социальном законе заключало в себе
одновременно онтологическое и эпистемологическое обоснование зарождавшейся
социологии. Но требовалось еще доказать, что существуют и могут быть найдены
способы познания социальных законов, а также показать, каковы эти способы. Для
построения новой науки необходимо было утвердить ее методологический статус, т.
е. продемонстрировать, что ее познавательные инструменты в принципе
соответствуют тому эталону научной методологии, который сформировался в европейском
научном сообществе XVI–XIX вв.

Этот эталон формировался одновременно с отказом от эталонов
научности, господствовавших ранее. Наука средневековья была целиком воплощена в
теологии и схоластике. Наука гуманистов, образовавших в Европе “республику ученых”
(XIV–XVI вв.), в человеке видела центр и цель бытия; соответственно она
выдвигала на первый план гуманитарное знание и художественную культуру:
словесность, риторику, грамматику, поэзию и т. п.

В противовес теологическому, схоластическому и гуманистическому
стандартам научности и “учености” в XVI–XVIII вв. в ходе и в результате великой
научной революции в Европе сформировался новый эталон научности. Его основу
составляла ориентация на создание и развитие “естественной” науки, не в том
смысле, что это была только наука о природе, но и, главным образом, в том, что
она должна была опираться на “естественное” мировоззрение. “Естественное” при
этом понималось в трех смыслах: “во-первых, как свободное от всего
сверхъестественного, во-вторых, как рациональное, основанное на чистом разуме
или, как тогда выражались, естественном свете; наконец, в-третьих, как возможно
более согласованное с новейшими успехами тогда же и возникшего механического
естествознания” [27, 13–14].

Общенаучным методологическим эталоном стала тогдашняя
физика, особенно такой ее раздел, как механика. Следует иметь в виду, что в
XVI–XVIII вв. термин “физика” имел гораздо более широкое значение, чем
впоследствии. Им обозначали изучение всех природных объектов. Например, в
знаменитом “Всеобщем словаре” французского языка Антуана Фюретьера (1690)
физика определялась как “наука о естественных причинах, которая объясняет все
небесные и земные явления”. В том же значении, что и физика, использовался и
термин “физиология”, также применявшийся ко всей естественной науке в целом.
Таким образом, “физика” и “физиология” представляли собой определенный,
“естественный” способ видения всего мира, включая мир человека и общества.

Принципы механического естествознания, тесно связанного с
математикой и техникой, были разработаны и применены в исследованиях ученых –
творцов великой научной революции: Н. Коперника, У. Гильберта, И. Кеплера, Г.
Галилея, X. Гюйгенса и главным образом И. Ньютона. Эти принципы получили
обоснование в философских трудах Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Р. Декарта, Дж.
Локка, Г. В. Лейбница, X. Вольфа, И. Канта и др.

Важной особенностью этого естественнонаучного мировоззрения,
отличавшей его, в частности, от прежней натурфилософии, была переориентация с
онтологической проблематики на методологическую и, шире, эпистемологическую:
наука этого времени исследует не только и не столько бытие “само по себе”,
сколько его соотношение с познанием, пути и средства его познания, факторы
достоверности и истинности знания. Эта же особенность проявилась в том, что
наука отмеченного периода рассматривает свой объект не как “реальный”, а
сконструированный, идеальный объект [33, 186, 399–400 и сл.] .

Проблема метода находилась в центре внимания двух главных
идеологов науки нового времени: Фрэнсиса Бэкона (1561–1626) и Рене Декарта
(1596–1650). Бэкон доказывал преимущество эмпирического, опытного метода
познания и исследовал некоторые его разновидности. Он создал, в частности,
теории индукции и эксперимента, а также разработал учение об “идолах разума”,
препятствующих постижению истины. Бэкон подчеркивал, что не просто
непосредственные чувственные данные, а целенаправленно организованный опыт, т.
е. эксперимент, приводит ученого к истине. “Самое лучшее из всех доказательств
есть опыт, если только он коренится в эксперименте”, – утверждал он [34, 34].

В отличие от Бэкона Декарт обосновывал исключительное
значение разума как источника и средства познания. Сам неоспоримый факт
деятельности разума служил в его глазах абсолютным доказательством реальности
субъекта этой деятельности, человека, и вместе с тем – гарантией достоверности
знания о ее объекте. В этом смысл знаменитого тезиса Декарта “Сogito ergo sum”
(“Я мыслю, следовательно существую”). Под методом он понимал “точные и простые
правила, строгое соблюдение которых всегда препятствует принятию ложного за
истинное и, без лишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно
увеличивая знания, способствует тому, что ум достигает истинного познания
всего, что ему доступно” [35, 89]. Декарт стремился найти и сформулировать
универсальные правила, которые позволяли бы человеку, независимо от его
склонностей и способностей, всегда и везде постигать истину. Методологическим
идеалом для него была математика.

Эмпиризм и рационализм, родоначальниками которых явились,
соответственно, Бэкон и Декарт, – это противоборствующие направления в истории
философии. Первое рассматривает в качестве единственного или главного источника
познания опыт, второе – разум. Но в науке нового времени эти две
теоретико-познавательные позиции не исключали друг друга, а, наоборот, друг
друга предполагали и дополняли. К тому же Бэкон, доказывая ведущую роль “метода
опыта”, подчеркивал, что он начинается с упорядочения и систематизации, т. е. с
мыслительных процедур, а Декарт, придавая первостепенное значение рациональному
методу, отнюдь не отвергал роль опыта в познавательном процессе.

Таким образом, в эпоху, непосредственно предшествующую
возникновению социологии, идеальная, эталонная наука в методологическом
отношении была одновременно рациональной и эмпирической, экспериментальной.
Собственно, “естественное”, рационально-эмпирическое и научное знание
представляли собой одно и то же.

Помимо рационализма и эмпиризма другими характерными чертами
научной методологии этой эпохи стали следующие:

1) феноменализм, т. е. идея о том, что наука способна
познавать не сущность вещей, а только явления и отношения между ними;

2) антителеологизм: исключение из научного мышления понятия
цели, тенденция к замене вопроса “зачем?” вопросами “как?”, “каким образом?”;

3) стремление к точному измерению изучаемых объектов (до
нового времени явления природы считались не поддающимися такому измерению);

4) активность (в отличие от созерцательного характера
античной науки): тенденция к теоретическому конструированию объекта науки в виде
идеального объекта, с одной стороны, и к практическому его конструированию (в
виде эксперимента и механико-технических приложений и нововведений) – с другой
[33, 298, 429; 21, 492, 426–427 и cл.];

5) тесная связь научной и практической методологии, выразившаяся
в невиданном ранее и вне Европы сближении науки  и техники, – еще одна
особенность, непосредственно вытекающая из предыдущей или же составляющая ее
частный случай5.

К перечисленным особенностям со второй половины XVIII в.
добавляется еще одна, о которой отчасти уже шла речь в предыдущем параграфе.
Это стремление рассматривать исследуемые явления исторически, как стадии
развития, причем развития главным образом прогрессивного. Идея прогрессивного
развития к началу XIX в. постепенно становится важной общенаучной идеей. Помимо
исторических и философско-исторических трудов Фергюсона, Тюрго, Кондорсе,
Гердера и др. она имела своим источником сформировавшийся в естественной науке
и философии XVIII в. принцип градации живых существ. Этот принцип был затем развит
в представление о “лестнице существ” от минералов до человека. Ж.-Б. Ламарк в
своей “Философии зоологии” (1809) истолковал “лестницу существ” как эволюцию от
низших существ к высшим, происходящую под влиянием внутренне присущего
организмам стремления к прогрессу. Ранее Бюффон развивал идею “трансформизма” и
выдвинул гипотезу о семи периодах истории Земли, предположив, что только в
последние периоды на планете появились растения, затем животные.

Эти теории явились существенным дополнением к научной картине
мира XVI–XVII вв., изображавшей его преимущественно статичным. Представление о
прогрессивном историческом развитии мира обусловило становление и последующее
развитие целой группы соответствующих методов: историко-генетического,
сравнительно-исторического, метода “сопутствующих изменений”, метода
“пережитков” и т. д. Развиваясь одновременно и в геологии, и в биологии, и,
конечно, в человекознании, эти идеи и методы способствовали конкретной
реализации методологической установки Ф. Бэкона на эмпирическое,
экспериментальное и индуктивное познание действительности. Социология возникла
как распространение единого общенаучного “естественного” (“физического”,
“физиологического” и т. п.) мировоззрения на сферу социальных явлений. Еще
Ньютон считал, что “было бы желательно вывести из начал механики и остальные
явления природы”, включая, разумеется, и социальные. Эту точку зрения в
принципе разделяло все научное сообщество вплоть до непосредственного
предшественника социологии – Сен-Симона.

Сен-Симон считал, что “существует только один порядок –
физический”. Видя задачу своей жизни в том, чтобы “выяснить вопрос о социальной
организации”, он стремился возвысить науку об этой организации до уровня наук,
основанных на наблюдении. Вот почему он трактовал науку об обществе как
“социальную физику” и “социальную физиологию”, выражая тем самым умонастроение
научного сообщества в целом. Это умонастроение проникло и в литературную среду,
где с 20-х годов XIX в. возникает мода на “физиологические”, т. е. основанные
на наблюдении, описания различных сторон жизни человека и общества. Так, у
Бальзака, утверждавшего, что “моральная природа имеет свои законы, как и
физическая природа”, мы встречаем “Физиологию брака” (один из романов
“Человеческой комедии”), “Физиологию туалета”, “Гастрономическую физиологию”,
“Физиологию служащего”, “Историю и физиологию парижских бульваров”.

Поскольку зарождавшаяся социология считала общество частью
природы, а себя – одной из естественных наук, основанных на “естественном”
мировоззрении, ее методологическому идеалу были свойственны все отмеченные выше
черты “естественной” науки XVII – начала XIX в.: рационализм; эмпиризм;
феноменализм; антителеологизм; стремление к точному измерению; теоретическая и
практическая активность; тесная связь научной и практической методологии; а
также, со второй половины XVIII в. – историко-эволюционистские и
историко-прогрессистские воззрения.

Эмпирико-рационалистическая научная программа Бэкона–Декарта
применительно к науке об обществе осуществлялась посредством ассимиляции этой
наукой достижений самых разных научных дисциплин: сформировавшихся и еще только
зарождавшихся, естественных и гуманитарных. Это были, в частности, факты, идеи
и методы истории, этнографии, географии, статистики (под которой первоначально
понимали детальное описание особенностей отдельных государств). Интерпретация
данных этих дисциплин с позиций “естественного” мировоззрения и методологии
механико-математического естествознания в приложении к обществу составляла
прообраз будущей социологии.

Особое место среди дисциплин, предшествовавших возникновению
собственно социологии, занимает зародившаяся в XVII в. “политическая
арифметика”. Ее наиболее видными представителями были англичане Джон Граунт и
Уильям Петти. Термином “политическая арифметика” первоначально обозначалось
любое теоретическое исследование социальных явлений, основанное на
количественном анализе. Уильям Петти (1623–1687), выдающийся экономист,
статистик, врач, физик и механик, изобрел сам термин “политическая арифметика”.
В своем сочинении “Политическая анатомия Ирландии” (1672) он прямо указывал на
идеи Ф. Бэкона как на источник своей методологии. В своей “Политической
арифметике” (впервые опубликованной в 1691 г.) он также стремился осуществить
бэконовский идеал науки применительно к социальным явлениям. “…Я вступил на
путь выражения своих мнений на языке чисел, весов и мер (я уже давно стремился
пойти по этому пути, чтобы показать пример политической арифметики), употребляя
только аргументы, идущие от чувственного опыта, и рассматривая только причины,
имеющие видимые основания в природе” [36, 156].

Идеи “политической арифметики” У. Петти и Дж. Граунта нашли
продолжение в идее “социальной математики” Кондорсе и в труде основоположника
демографии Томаса Мальтуса “Опыт о законе народонаселения” (1798).

“Естественная”, “социально-физическая” методология
формирующейся социологии стала входить в противоречие с господствовавшим в
XVII– XVIII вв. взглядом на общество как на искусственное образование,
результат целенаправленной деятельности человека. Под влиянием этой методологии
в начале XIX в. преобладающей становится иная социальная онтология, основанная
на идее общества как результате действия естественных причин. При этом идея
искусственного характера общества не исчезла; просто “искусственное”, связанное
с деятельностью человека, стало трактоваться как проявление и высвобождение
естественных сил, действующих в обществе. Такое понимание оставляло простор для
целенаправленного совершенствования общества на основе этих сил. Подобно тому
как в механике нового времени соединились наука и искусство, в “социальной
механике”, т. е. в зарождавшейся социологии, изучение социальных явлений
рассматривалось как этап или элемент их создания и совершенствования.
Соединение физики с техникой послужило стимулом к тому, чтобы постараться
соединить “социальную физику” с “социальной техникой”: изобретениями,
нововведениями, реформами в сфере социальных механизмов.

Вместе с выдвижением на первый план “естественной” точки
зрения на общество преобладающей становится и точка зрения социального
реализма: представление об обществе как о сущности особого рода, не сводимой к
составляющим его индивидам, как об особого рода внеиндивидуальном и
сверхиндивидуальном существе. Если ранее социально-реалистическая позиция обосновывалась
главным образом моральными и религиозными аргументами, а
социально-номиналистская, индивидуалистическая (присущая
философам-просветителям, экономистам либерального направления,
этикам-утилитаристам) – научными, то в первой половине XIX в. эти две позиции
поменялись местами: “Противники индивидуализма говорят от имени науки, а их
опровергают доводами морального, идеального характера” [37, 523].

Таким образом, идея общества как особого естественного
образования соединилась с идеей естественной науки, т. е. знания о неизменных
естественных законах, прежде всего законе прогресса, знания, получаемого
рациональными и эмпирическими методами и способного обеспечивать практическое
усовершенствование социальных механизмов (или, иначе говоря, прогрессивное развитие
социальных организмов), опираясь на их естественные тенденции и подчиняясь им.
Из соединения этих идей и родилась новая наука.

.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ