ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Вот и закончена наша книга. Мы рассмотрели основы
политической психологии. В итоге, выяснилось, что это — пока еще только основы
основ. Целый ряд важных вопросов удалось только обозначить или затронуть
бегло. Более подробное изложение политико-психологических знаний потребовало
бы значительно большего объема. Пока же, к сожалению, автору пришлось поневоле
ограничивать себя. Однако будем надеяться, что это — временная трудность. Судя
по всему, потребность в политико-психологической информации растет, и будет
расти дальше. В том числе, и у реальных политиков.
Один из бывших помощников Л.И. Брежнева вспоминал: вскоре
после прихода Л.И. Брежнева к власти, в конце 1964 г., в Кремле начали готовить доклад нового генерального секретаря ЦК КПСС на праздновании
50-летия победы в Великой отечественной войне. По традиции, члены высшего
руководства партии и страны готовили свои материалы к этому докладу, высказывали
разные предложения. И вот однажды помощник принес Л.И. Брежневу какие-то
материалы, касающиеся переоценки роли И.В. Сталина в войне (до этого Сталин
подвергался жесткой критике предыдущим руководством во главе с Н.С. Хрущевым).
Л.И. Брежнев бегло просмотрел материалы, и отодвинул их в сторону помощника со
словами: «Отправьте автору, передайте спасибо». И пояснил специально для
помощника, который достался ему по наследству и, естественно, еще мало знал
привычки нового хозяина: «Теория — это не мой конек. У меня два сильных
качества — организация и психология». Так, загибая пальцы, новый генсек учил
молодого помощника. Причем он был абсолютно искренне уверен в том, что эти его
слова — затаенная, но сущая правда.
Действительно, многие профессиональные политики совершенно
уверены в том, что уж что-что, а уж человеческую психологию они знают хорошо.
Наверное, в чем-то они правы. Чтобы пробиться на высшие посты, надо уметь
ладить с людьми, лавировать между ними, угадывать желания вышестоящих и уметь
управлять нижестоящими. И так — десятилетиями. За длительное время работы с
людьми, волей-неволей, начнешь понимать человеческую психологию. Однако что
это за психология? Обыденная психология человеческих слабостей, психология
выживания в борьбе за власть внутри бюрократических структур.
Наверное, это тоже необходимо профессиональным политикам.
Жизнь есть жизнь, и от реальности никуда не деться. Однако приходится сожалеть
о том, что часто только это знание и воспринимается политиками как настоящая
политическая психология. Вот почему в коридорах и кабинетах власти до сих пор
в особой чести так называемые «серые кардиналы» и «политтехнологи» — специалисты
по откровенно «серым» и, часто, «черным» технологиям. Имеет ли это отношение к
науке под названием «политическая психология» ?
Не будем изображать из себя белоручек и отрицать очевидное,
якобы стремясь к «чистоте науки». Наука наукой, а практика— практикой. Только
не надо их противопоставлять друг другу, пытаясь отделить «чистую» науку от
«грязной» политической практики. Тут все едино, и все это — политическая
психология. В ней же, как мы увидели, есть место и для заговоров, интриг,
переворотов и путчей. В ней необходимо учитывать самые разные факторы, в том
числе и самые неожиданные.
Один из бывших членов высшего руководства экс-СССР,
руководитель одной из советских республик, лично знавший в свое время Б.Н.
Ельцина, обсуждал со мной проблему влияния на его психику известной операции
аорто-коронарного шунтирования (такая операция была проведена первому
президенту России осенью 1996 г.). Он рассуждал: «Я так понимаю, что в
результате этой операции расширяется просвет ранее суженных сосудов. Врачи
говорят, некоторых сосудов — аж в четыре раза. Значит, в четыре раза возрастет
поток крови, которую будет перекачивать сердце. И этот учетверенный поток
пойдет в ту же самую голову?! Я же давно знаю Ельцина. Тут не сердце
оперировать надо, а именно голову. А то ведь опасно для страны может быть».
Понятно, что этот человек не был сторонником Б.Н. Ельцина — отсюда и
тональность рассуждений. Но он был абсолютно прав в том, что реальная политическая
психология обязана учитывать все — в том числе, и состояние здоровья, включая
движение потоков крови в организме.
Другое дело, что реальная политическая психология не имеет
права ограничиваться только этим. Профессиональные политики обязаны знать не
только слухи и сплетни, но и научные психологические основы той сферы
деятельности, которой они занимаются. Хотим мы или не хотим, но времена Н. Макиавелли
прошли. И хотя нынешние «государи» не прочь прислушиваться к его советам и
заповедям, им самим становится явно недостаточно только этого. Пример
«сексуального скандала» с участием президента США Б. Клинтона показал: даже
такой лихо закрученной политической интриги мало для того, чтобы отправить
президента в отставку. Социологические опросы американского общественного
мнения свидетельствовали о том, что люди уже научились отделять личное от
публичного. И прощать личные слабости такой публичной фигуре, какой является
президент страны, если он эффективен в главном — в управлении этой страной.
Это тоже реальная политическая психология — изменение сознания людей в восприятии
политики.
Несмотря ни на что, в мире идет общий процесс; люди
становятся умнее. Соответственно, должна развиваться и становиться умнее
реальная политика. Ведь чтобы управлять все более умными людьми, политики тоже
должны становиться все более умными и изощренными. Без научного знания этого
добиться трудно.
Все очевиднее становится то, что в политике мало сделать
что-то «за кулисами» — надо уметь убедительно разъяснить это сделанное
населению. Мало овладеть рычагами власти и управления — надо достичь согласия
людей подчиняться вашей власти. И здесь без науки — уже просто некуда деваться.
Сегодняшняя политическая психология пока еще иногда выглядит
молодой и подчас слишком много обещающей, в буквальном смысле, наукой. Однако
даже невооруженным глазом заметно, что она находится в процессе достаточно
интенсивного развития. Это особенно отчетливо заметно на примере нашей страны.
Согласимся: еще пятнадцать лет назад само ее название, сочетание слов «политическая
психология» было в диковинку. Десять лет назад его уже знали — но только
специалисты. Однако уже пять лет назад политическая психология стала
непременным атрибутом всех политических, особенно избирательных кампаний. Без
специалиста-психолога не мыслим сегодня штаб ни одного сколько-нибудь заметного
российского политика, ни одной серьезной политической структуры или организации.
Как наука, политическая психология создает кафедры в
университетах и занимает все большее место в учебных курсах. По оценкам
экспертов, если хотя бы 10% времени, которое ведущие политические психологи
тратят на практическую политику, и 10% средств, которые платят профессиональные
политики за политико-психологические консультации и услуги, будет направлено
на развитие самой науки, темпы ее развития возрастут в несколько раз.
Не будем делать секрета из того, что пока еще современная
политическая психология во многом эксплуатирует то, что было наработано в
предшествующие исторические периоды. Она как бы «стрижет купоны» с тех
заделов, которые были сделаны ранее, приспосабливая уже известное к сегодняшней
политике. Однако этот этап во многом уже исчерпал себя. И, опять-таки, это
особенно заметно в современной России с ее быстро меняющимися политическими процессами.
Значит, на пороге новые открытия и новые книги. На пороге — современная
российская политическая психология.
Она крайне необходима и самой российской политике, и мировой
политической психологии. Западный мир слишком привык жить стабильно.
Соответственно, и западная политическая психология забыла, например, о том, что
такое психология политических забастовок, или, скажем, просто психология
политического кризиса. Из нее практически исчезли целые разделы, связанные с
психологией поведения людей в критических ситуациях — например, политическая
психология масс. И здесь российские уроки могут быть полезными всему миру.
Современная политическая психология призвана решать три
главные задачи. Во-первых, ее задача состоит в том, что увидеть политико-психологический
феномен, описать и объяснить его, раскрыв его внутренние механизмы. Во-вторых,
задача состоит в точном прогнозировании развития политико-психологических
явлений и процессов. Это не дело, когда лишь один-два научных центра в стране
могут достаточно точно прогнозировать результаты президентских выборов с
точностью до 1%, а другие выдают странные ошибки в 5% и более. Это не дело,
когда вся страна оказывается в шоке от неожиданных решений, принимаемых
политиками — скажем, от «новогоднего подарка» в виде досрочной отставки
президента Б.Н. Ельцина 31 декабря 1999 г.
Политика должна быть прогнозируемой — только тогда она
станет управляемой. А это и есть третья, причем самая главная задача
политической психологии — управление политико-психологическими процессами. На
основе понимания и прогнозирования развития процессов и явлений, надо уметь их
направлять. Политическая психология — одно из средств особого, психологического
управления поведением людей. Это должны понимать и ученые, развивающие ее, и
политики, ею пользующиеся.
Этому надо учить, и этому надо учиться. Дело, разумеется,
не легкое. Как нелегка для прочтения вся эта книга. Но не нами сказано:
политика — это не прогулка по Невскому проспекту. Соответственно, и ее изучение
не может быть развлекательным чтением баек и анекдотов про политиков.
Всем, кто хочет серьезно заниматься политической
психологией, можно дать несколько важных советов. Во-первых, надо изначально
понимать, насколько сложное это дело. И теоретически, и, тем более, практически.
Нобелевские премии в политической психологии не присуждаются. И воспитать
«идеального политика» еще никому не удалось. Однако стремиться к тому, чтобы
политики понимали хотя бы психологические последствия своих действий и
решений, необходимо. Как бы это не было сложно.
Во-вторых, надо быть реально готовым к тому, что далеко не
все политико-психологические рекомендации принимаются «на ура». Более того,
далеко не все вообще принимаются. Политики — сложная публика. Они тоже всего
лишь люди. Это значит, что их личные интересы далеко не всегда носят научно
обоснованный характер и, тем более, далеко не всегда совпадают с тем, как
должна строиться политика «на научной основе». И ничего тут не поделаешь: надо
понимать, что политическая психология относится к группе «политической
обслуги» реальной политики.
В-третьих, надо обязательно уметь сочетать науку с
практикой, проверять научное знание на адекватность быстро меняющимся политическим
ситуациям. Любая наука о людях является непрерывно развивающейся наукой. Ведь
люди сами совершают что-то, а потом изучают это что-то для того, чтобы
совершать что-то новое. И так далее, до бесконечности. Это в физике можно до
конца изучить свойства какого-нибудь камня — лежит себе мертвым грузом, и вода
под него не течет. Однако и камни с годами меняются. Тем более, все непрерывно
меняется в тех явлениях и процессах, которые осуществляются самими людьми. Вот
почему надо уметь быть гибким и пластичным. Возможно, главная опасность для
политической психологии — это опасность догматизированного знания, пусть
верного вообще, но не применимого к конкретной ситуации. Упрямый Джордано
Бруно твердил: «А все-таки она вертится!». И пошел на костер инквизиции. Более
гибкий Галилей вовремя засомневался: дескать, смотря с какой стороны
посмотреть… И остался жив.
Именно в таком, ироничном разрезе часто вспоминают
политические психологи эту общеизвестную историю. Однако за иронией стоят
серьезные вещи. Декартов принцип сомнения — основа развития любого, особенно
гуманитарного знания. В полной мере он применим и к политической психологии.
И, наконец, совсем последнее. Политический психолог должен
быть по возможности честным. Хотя бы в меру. Хотя бы перед самим собой. Занятия
политической психологией — достаточно ответственная вещь. Очень часто
политико-психологическое знание может стать непосредственно действующим
политическим инструментом. Мы приводили примеры, методы и ситуации, когда наша
наука может реально влиять на политику — а значит, на судьбы многих людей. Это
надо иметь в виду.
.
