§3. Виды социокультурного комментария :: vuzlib.su

§3. Виды социокультурного комментария :: vuzlib.su

84
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


§3. Виды социокультурного комментария

.

§3. Виды социокультурного комментария

Сопоставительное исследование, комментирование реалий,
приводи­мое ниже, наглядно и ярко иллюстрирует изменения языка и культуры, или,
иными словами, отражение в языковой картине мира изменений картин реальной и
культурной.

Воспользуемся комментариями к «Повестям Белкина», изданным в
учебных целях для англоязычных учащихся, изучающих русский язык:

1. в Лондоне (Three Tales by Pushkin. Translated by R. T.
Currall. London, 1945);

2. в Оксфорде (A. S. Pushkin. Tales of the Late Ivan
Petrovich Belkin. Oxford, 1947);

3. в Москве, издательством «Русский язык» (А. С. Пушкин.
Повести Белкина. М., 1975);

4. в Калифорнии (A. Pushkin. Complete Prose Fiction. Translated
by P. Debreczeny. California, 1983).

Изучающим русский язык поясняются как собственно языковые
труд­ности, так и внеязыковые факты: реалии культуры, быта, истории, социальной
жизни и т. п. В данном случае мы остановимся только на «ре­альном комментарии»,
то есть на комментарии внеязыковых фактов: географических названий, собственных
имен, явлений социальной и культурной жизни России. Предполагается, что
объяснение внеязыко­вых фактов проще, чем собственно языковой комментарий 14.

Интересно показать, насколько различными могут быть способы
ком­ментирования даже такого наиболее очевидного, наиболее «легкого» материала,
который как бы и не требует от комментатора самостоятель­ных творческих усилий.

Действительно, это мнение оказывается правильным в тех
случаях, когда в качестве пояснения приводятся данные энциклопедического
характера, перенесенные из справочников, то есть имеет место такой подход к
комментированию, который можно условно назвать энцикло­педическим. Именно так
комментируются во всех изданиях такие реа­лии, как «Сенатские ведомости»,
Бородино, Артемиза, Никитские воро­та, «Недоросль», Фонвизин, «Жоконд», Георгий
в петлице и др.

Все комментарии в этих случаях ограничиваются сообщением
попу­лярно-энциклопедических сведений об упомянутых реальных фактах, явлениях и
лицах, не делая при этом никаких попыток связать эти све­дения с текстом
художественного произведения. Основное требование к комментатору — дать точную
информацию, не ввести читателя в заб­луждение. Так, например, упоминание
Бородино в «Метели» комменти­руется с разной степенью полноты приводимых
сведений, но сам под­ход к комментированию остается чисто энциклопедическим в
том смыс­ле, что все данные имеют объективный характер, не раскрывающий ни
лингвострановедческих, ни контекстуально обусловленных коннотаций.

London, 1945:

The battle which was fought at Borodino on August 24-26,
1812. The Russian lost 50 thousand killed and wounded, but the engagement was
not fought to a finish, and Napoleon understood that the war with Russia was only
beginning [Сражение проходило под Бородино 24-26 августа 1812 года. Русские
потеряли 50 тысяч убитыми и ранеными, но не были разбиты, и Наполеон понял, что
война с Россией только начинается].

Oxford, 1947:

The Battle of Borodino was fought on 7-th September, 1812
(according to the Russian calendar, 26-th August) [Сражение при Бородино
произош­ло 7 сентября 1812 года (согласно русскому календарю, 26 августа)].

Moscow, 1975:

On the 26-th of August, 1812, a most important battle of the Patriotic War was fought between the Russian and the French
armies at the village of Borodino (approx. 69 mi. from Moscow) [26 августа 1812 года произошло самое важное сражение Отечественной войны между
русской и французской армиями недалеко от села Бородино (приблизительно в 69 милях от Москвы)].

Таков энциклопедический подход. Однако возможен и представля­ет
гораздо больший интерес другой, творческий подход к комментиро­ванию реалий. В
этом случае комментарий имеет общефилологический и социокультурный характер и,
наряду с конкретной информацией, содержит дополнительные сведения, с одной
стороны, раскрывающие специфические национальные, политические,
культурно-бытовые или иные коннотации, а с другой — устанавливающие связь между
данным фактом, лицом, названием и т. п. и самим произведением, его персона­жами
и автором.

Комментарий такого рода никак нельзя назвать нетворческим, и
за­дача его автора отнюдь не сводится к механическому перенесению дан­ных из
справочников. Этот вид комментирования реалий можно назвать исследовательским
или творческим, так как он требует от комментато­ра творческого,
исследовательского подхода к объяснению того или иного внеязыкового факта.
Исследовательский комментарий реалий, включающий в себя конкретные данные
энциклопедического коммен­тария, должен иметь характер:

1. лингвострановедческий (то есть раскрывающий национальные
особенности восприятия внеязыкового факта);

2. контекстуально-ориентированный (то есть указывающий на ту
роль, которую этот внеязыковой фактор играет в данном художествен­ном произведении).

Примером лингвострановедческого комментария, раскрывающего
национальные особенности восприятия внеязыкового факта, могут по­служить
пояснения названия Тула («запечатав оба письма тульской пе­чаткой» — в
«Метели»), которое для русских ассоциируется с самова­рами, Левшой, искусными
оружейниками и лучшими в России мастера­ми по литью, металлу и серебру.

London, 1945:

Tula is the capital of the government of the same name in
Central Russia. It is famous for the manufacture of hardware (iron and silver)
[Тула — главный город губернии того же названия в центральной России. Зна­менит
изделиями из металла (железа и серебра)].

Oxford, 1947:

So called because of the town of Tula famous for its
metal-work [Называется так в связи с Тулой, знаменитой изделиями из ме­талла].

Moscow, 1975:

A seal made in the town of Tula, which was famous for its
hardware (iron and silver) [Печатка сделана в Туле, знаменитой изделиями из
металла (железа и серебра)].

Посмотрим комментарий к имени Артемиза, упомянутому в «Мете­ли»
в следующем контексте: «Соседы, узнав обо всем, дивились ее по­стоянству и с
любопытством ожидали героя, долженствовавшего нако­нец восторжествовать над
печальной верностию этой девственной Артемизы».

London, 1945:

Artemisia. Queen of the city of Halicarnassus in Caria
renowned in history for extraordinary grief of the death of the husband (fourth
century В. С.) [Артемисия. Царица из города Галикарнаса в Карий, вошедшая в
историю как безутешная вдова, скорбящая по умершему мужу (IV век до Р. X.)].

Oxford, 1947:

Artemisia 2 (4-th century В. С.), queen of Halicarnassus in
Asia Minor who erected in memory of her husband Mausolus a magnificent monument
therefore called Mausoleum, which was considered one of the seven won­ders of
the world [Артемисия 2 (IV век до Р. X.), царица Галикарнаса в Малой Азии,
воздвигла в память о своем муже Мавсоле великолепный памятник, получивший
поэтому название мавзолея, считавшегося одним из семи «чудес света»].

Moscow, 1975:

Artemisia (4-th cent. В. С.), а legendary queen of Halicarnassus,
Asia Minor, known for her boundless devotion to her husband, King Mau­solus.
After the King’s death she had a magnificent tomb (the Mausole­um) built in his
memory. One of the wonders of the World [Артемисия (IV век до Р. X.),
легендарная царица Галикарнаса в Малой Азии, известная своей безграничной
преданностью своему мужу, царю Мавсолу. После смерти царя она построила
великолепную гробницу (мавзолей) в его честь. Одно из «чудес света»].

California, 1983:

Artemisia (350 d. ca. B. С.) bereft widow of Mausolus, King
of Caria (d. ca. 353 B. C.) erected a tomb (Mausoleum) in his memory in
Halicarnassus [Артемизия (350 г. до Р. X.), безутешная вдова Мавсола, царя
Карий (умер в 353 г. до Р. X.), воздвигла гробницу (мавзолей) в память о нем в
Галикарнасе].

Из приводимых четырех комментариев оксфордский наиболее эн­циклопедичен:
сообщает место, время, события, положение Артемисии, дает сведения о мавзолее
как об одном из семи «чудес света» (что не имеет большого отношения к контексту
произведения), но не упомина­ет главного в контексте «Метели»: что Артемиза —
это символ безу­тешной скорби по умершему мужу. Этот дополнительный момент кон­текстуально-ориентировочного
плана подчеркнут в лондонском и мос­ковском комментариях и присутствует в
калифорнийском. При этом в лондонском комментарии очень скупо даны
энциклопедические све­дения (вообще не упомянуты ни Мавсол, ни мавзолей).
По-видимому, наиболее удачным следует признать московский комментарий, сочета­ющий
сведения и энциклопедического, и контекстуально-ориентиро­ванного характера.

Пояснения к названию Разгуляй (повесть «Гробовщик») в
московс­ком комментарии носят чисто энциклопедический характер: «the name of
square-in Moscow [название площади в Москве]». Оксфордский же комментарий к тем
же, но уточненным данным (не площадь, как в со­временной Москве, а квартал в
Москве пушкинских времен) — «a quarter in Moscow», прибавляет
контекстуально-ориентированное: «close to the Basmannaya where Adrian used to
Live [недалеко от Басманной, где рань­ше жил Адриан]».

В пояснениях к реальным фактам фразы, с которой начинается
«Гро­бовщик» («Последние пожитки гробовщика Адриана Прохорова были

взвалены на похоронные дроги, и тощая пара в четвертый раз
пота­щилась с Басманной на Никит­скую»), читателю важно узнать не столько то,
что имеются в виду Бас­манная и Никитская (затем улица Герцена, сейчас Большая
Никит­ская) улицы, расстояние между ко­торыми равно 3 милям (москов­ский комментарий), сколько то, что эти две улицы были в те времена крайними точками
Москвы — одна на северо-востоке, другая на юго-западе, то есть дроги тащились с
одного конца Москвы на другой (оксфордский комментарий). В со­временной Москве
оно было бы как от Бусиново до Бутово.

Для более полного понимания характера будочника Юрко («Гро­бовщик»),
которого автор сравни­вает с «почталионом Погорельско­го», важно знать не
только, что это герой повести «Лафертовская маковница» (1824) писателя Антония
Погорельского (псевдоним Алексея Перовского, 1787-1836) — эти сведения
энциклопедического харак­тера дают все комментарии, но и то, что это образ
верного слуги (мос­ковский комментарий).

Пояснения к слову бригадир совпадают во всех комментариях в
кон­кретных энциклопедических данных: военный чин между полковни­ком и
генерал-майором, который был отменен в царствование Павла I (1796-1801), однако
дополнение к этим данным в московском коммен­тарии важно и необходимо, так как
оно связывает комментарий с тек­стом художественного произведения:
«следовательно, в то время, ког­да происходит действие этой повести, были уже
только отставные бри­гадиры».

Интересным проявлением крайностей двух возможных подходов к
комментированию реалий — абстрактно-энциклопедического и контек­стуально-ориентированного
— оказывается пояснение следующей фразы из «Барышни-крестьянки»: «В молодости своей
служил он в гвардии, вышел в отставку в начале 1797 года, уехал в свою деревню,
и с тех пор оттуда не выезжал».

Московский комментарий сообщает читателю ряд энциклопедиче­ских
данных о реальных исторических событиях 1797 года, но никак не связывает эти
данные с контекстом повести: «resigned his commission in early 1797, i. e.
after the death of Catherine II and the accession of Paul I, who took a hostile
attitude to Catherine’s Guard and started reorganising the Russian army in the
Prussian manner [ушел в отставку в начале 1797 года, т. e. после смерти
Екатерины II и восшествия на пре­стол Павла I, который враждебно отнесся к
гвардейцам Екатерины и начал реорганизацию русской армии на прусский манер]».

Оксфордский комментарий, напротив, концентрирует внимание на
разъяснении поведения и характера Ивана Петровича Берестова, не ин­формируя
читателя в достаточной степени о реальном историческом фо­не: «Berestov,
therefore, belonged to those officers, fairly large number, who did not hold
with the reorganisation of the army undertaken by Paul I and had left the
service in 1797 [Берестов поэтому относился к тем офице­рам, довольно
многочисленным, которые были против реорганизации армии, предпринятой Павлом I,
и оставил службу в 1797 году]».

Если, по оксфордскому комментарию, Иван Петрович Берестов —
человек с принципами, не пожелавший участвовать в реорганизации русской армии
(как мы знаем из московского комментария, на прус­ский манер), патриот,
пожертвовавший своей военной карьерой, то ка­лифорнийский комментарий рисует
совершенно другой образ: «After the death of Catherine II in November, 1796,
her successor Paul I dismissed many of the people, especially officers of the
Guards who had surrounded her [После смерти Екатерины II в ноябре 1796 года ее
преемник Павел I отстранил от должности многих людей, особенно гвардейских
офице­ров, из ее окружения]». В трактовке калифорнийского комментария Бе­рестов
не сам ушел в знак протеста, а был уволен из армии Павлом I, избавлявшимся от
сторонников Екатерины.

Эти три комментария наглядно показывают, насколько важно со­четание
обоих моментов: собственно энциклопедического, дающего объективные сведения о
времени, месте, характере события или назва­ния, и
контекстуально-ориентированного, углубляющего образ и рас­крывающего связь
между реалиями и идейно-художественным замыс­лом автора.

Итак, комментатор классического произведения должен быть
высо­кообразованным человеком, должен знать как можно больше об опи­сываемой
эпохе, ее культуре, быте, приметах, предрассудках, привыч­ках, обычаях, знать
досконально биографию автора, критическую лите­ратуру о нем, его письма,
дневники, черновики и т. п. Тогда он сможет увидеть «между строк» намеки,
аллюзии, реминисценции. Увидеть и донести до читателя.

Комментирование реальных фактов, отсутствующих в ткани
художе­ственного произведения, представляет особые трудности и подчерки­вает
эрудицию и достоинства комментатора.

.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ