1. Об истоках  большевизма :: vuzlib.su

1. Об истоках  большевизма :: vuzlib.su

66
0

ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ


1. Об
истоках  большевизма

Советская система и советская экономическая модель созданы
руками трех поколений российских большевиков. Большевизм – это крайне левое,
радикальное, или экстремистское ответвление от марксизма, оформившееся в начале
этого века и добившееся политической победы в России в 1917 г. Идеология большевизма во многом противоречила основополагающим идеям Маркса, но зато
полностью отвечала национальным традициям и текущему моменту в истории нашей
страны. В сущности, главный и самый широкий исток большевизма лежал в
стремлении огромной массы людей изменить, т.е. улучшить социальные условия
своего существования. А условия эти и в ныне развитых странах в прошлом были
порою ужасающими. Ужасающими они были и в России. Идейная подпитка большевизма
поэтому шла как извне, так и изнутри своей страны.

Внешние конкретные источники большевизма связаны прежде
всего с марксизмом, практикой “государст-венного социализма” в Германии при
Бисмарке, а также со всевозможными утопическими теориями и религией, пришедшими
с Запада. Именно Маркс создал удобную идеологическую конструкцию вокруг идей
классов и классовой борьбы, обнищания пролетариата, неравенства в распределении
доходов и богатств, в результате чего призвал к “экспроприации
экспроприаторов”. Хотя жизнь очень скоро показала, что классовые различия
совсем не обостряются, что наряду с классовыми в обществе существуют и многие
другие (ещё более острые) различия – национальные, религиозные, клановые,
культурные, номенклатурно-бюрократи-ческие и т.д., тем не менее для
революционеров-профессионалов  было  очень  удобно  взять на вооружение идею
создания райского процветающего общества, существующего без классов на базе
обобществления средств производства и рационального (по науке) управления.

Революционеры-профессионалы, бунтари всех мастей (в истории
их было великое множество, и, приходя к власти, они обычно приносили великие несчастия
своему народу) создавали на этой идейной основе в 19-20 вв. культ революции,
насильственного переворота вообще. Но потом неизбежно оказывалось, что это
прямой путь к личной диктатуре, абсолютной власти, к авторитаризму и даже
тоталитаризму, т.е. безграничному насилию.

В древние времена и в средневековье такие общественные формы
образовывались в государствах фараонов, инков, иезуитов в Парагвае, в Китайской
империи. Существовали они в Древней Спарте, христианских, индийских общинах,
различных мессианских сектах в разных странах. Вспомним и первобытный коммунизм
у племен на заре человечества. Это был мир не свободных людей, или товаропроизводителей,
а мир кланового, военного, религиозного или бюрократического насилия и
принуждения в интересах единоличного или группового (коллективное руководство!)
господства. Например, в Парагвайской республике долгое время в средние века всё
управление в стране осуществлял Орден иезуитов, католический монашеский орден,
основанный в 1534 г. в Париже монахом Игнатием Лойолой. Основными принципами
Ордена, претворявшимися в Парагвае на практике, были следующие: строгое повиновение
младших старшим, централизация, абсолютный авторитет главы Ордена, взаимный
шпионаж, оправдание любых средств высокой целью.

В таких общественных формах человеческой жизни и
производства нет ни свободы, ни товарно-денежных отношений, но есть распределение
по указанию сверху, нет хозяйственного расчета, определения истинной стоимости
(ценности) вещей. Недаром Маркс писал, что в основе стоимости лежат
общественно-необходимые затраты рабочего времени, и игнорировал потребительную
стоимость (полезность), спрос и предложение, различия в качестве труда. А в
годы “военного коммунизма” большевики стали уже вводить вместо денег талоны и
ордера с указанием, что на производство данного продукта потрачено 2,5 или 12
трудовых часов, разрабатывались энергетические сертификаты и т.д.

Всё это прямо вытекало из следующих предначертаний
Ф.Энгельса: “Непосредственно общественное производство, как и прямое
распределение, исключает всякий товарный обмен, следовательно, и превращение
продуктов в товары… а значит и превращение их в стоимости. Когда
общество вступает во владение средствами производства и применяет их для
производства в непосредственно обобществленной форме, труд каждого отдельного
лица, как бы различен ни был его специфический характер, становится с самого
начала и непосредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих
условиях количество общественного труда, заключающегося в продукте, нет
надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает,
какое количество этого труда необходимо в среднем… План будет определяться в
конечном счете взвешиванием и сопоставлением полезных эффектов различных
предметов потребления друг с другом и с необходимыми для их производства
количествами труда. Люди сделают тогда все это очень просто, не прибегая к
услугам прославленной стоимости”. Я полагаю, что из подобных рассуждений
возникли троцкистские идеи трудовых армий и боевых профсоюзов, вся советская
практика планирования и ценообразования, а также уравнительного распределения
доходов в СССР. Из подобных рассуждений начинается прямая и хорошо выглаженная
бульдозерами дорога к государственной и партийной экономической науке,
опирающейся на ЦК КПСС, КГБ и иные надёжные столпы.

Находясь под гнетом государственного бюрократического
аппарата, многие марксисты и иные утописты издавна призывали к отмене не только
денег, но и государства. Однако как только они приходили к власти, то в первую
очередь проявляли заботу об укреплении государственных рычагов управления. И
примером здесь служил германский опыт “государственного социализма” при Бисмарке
(70-90 гг. XIX в.). Именно немцы провозглашали уже тогда централизованное
государственное управление и планирование в интересах якобы свободы. И хотя
социалистическая идея родилась не в Германии, именно здесь она развивалась
наиболее сильно, получила воплощение в марксизме и была затем благожелательно
воспринята в России. Как свидетельствует Ф.Хайек, немцы даже вынашивали
претензию на организацию новой Европы. Именно Бисмарк создал “образец экономического
устройства”, в котором “были заранее созданы все условия, необходимые для
победы социализма”, а все люди перестали быть частными лицами и превратились в
госслужащих. Их целью стало не личное или семейное счастье, а укрепление
организационного единства государства, приобретшего небывалую власть и силу. Сторонником
ценностей “прусского социализма” был и О.Шпенглер, который выступал за единство
и дисциплину нации, за создание государственного, т.е. этатистского социализма.

Важную роль играют и различия в национальном характере, в
особенностях исторического развития, если всерьёз говорить о направлениях
социального обустройства в разных странах. На эту сторону дела обратил в своё
время внимание наш выдающийся народник-революционер и анархист М.Бакунин. В
своей книге “Государственность и анархия” он писал: “…В немецкой крови, в немецком
инстинкте, в немецкой традиции есть страсть государственного порядка и государственной
дисциплины, в славянах же не только нет этой страсти, но действуют и живут
страсти совершенно противные; поэтому, чтобы дисциплинировать их, надо держать
их под палкою, в то время как всякий немец с убеждением свободно съел палку.
Его свобода состоит именно в том, что он вымуштрован и охотно преклоняется
перед всяким начальством”.

И далее: Все желания и требования немцев “были устремлены,
главным образом, к одной цели: к образованию единого и могучего
пангерманского государства
в какой бы форме оно ни было, республиканской
или монархической, лишь бы это государство было достаточно сильно, чтобы
возбудить удивление и страх во всех соседних народах… Для коммунистов или
социальных демократов Германии крестьянство, всякое крестьянство есть реакция;
а государство, всякое государство, даже бисмарковское – революция”.

Разнообразные утопические и религиозные концепции социализма
существовали задолго до Маркса и Бисмарка. Они, с одной стороны, утверждали
общечеловеческие принципы справедливости (“не убий”, “не укради” и т.д.),
формировали идеи социальной защищённости, равенства и братства, провозглашали
перспективы построения “земли обетованной”, “городов Солнца” и т.д., а с другой
стороны, утверждали необходимость отмены частной собственности, предпринимательства
и торговли. Известно, что католическая церковь вплоть до XVIII в. выступала
против частной собственности, рассматривая последнюю практически как кражу, а в
годы средневековья в Европе прошло немало религиозных бунтов против частной
собственности.

Всё это формировало социалистические идеи, марксизм и не
могло не оказывать воздействия на российский большевизм. Родоначальникам этих
идей и в голову не приходило, что реализация их на практике выльется в рабский
труд, равенство в нищете, обязательную принудительную веру, поразительную
неэффективность производства, авторитаризм и даже тоталитаризм с претензией на
мировое господство с явной агрессивностью.

Чрезвычайно важным оказалось и воздействие на формирование
большевизма внутренних конкретных российских источников, значение которых
недооценивается и до сих пор. Говоря о внутренних источниках большевизма в
России, я имею в виду прежде всего российских народников, хотя многие из них
жили за границей. Хочу пояснить: из всех утопических теорий, конечно, марксизм
является главным идейным источником большевизма, но нельзя сбрасывать со счетов
и внутренний источник, каковым было российское народничество и первое поколение
российских марксистов, вышедших из народничества.

Прежде всего следует ещё раз сказать о российских
исторических традициях, связанных с централизованным государственным
управлением громадной территорией с разнообразной палитрой этнического,
социального, экономического и политического разнообразия в региональном
аспекте. Речь идёт и о традициях дикого крепостничества, очень напоминающего
рабство, об отсутствии Ренессанса и реформаторских движений, характерных ещё
для средневековой Европы. О неразвитости и слабости отношений частной
собственности и восточном деспотизме (вспомним не только Ивана Грозного, но
прежде всего Петра I). Все это формировало особый менталитет коммунальности,
общинности, артельности, который в советское время стали называть коллективизмом.
Этот менталитет возникал естественным путём на почве борьбы за выживание на
огромном пространстве огромной страны с суровым климатом при обилии враждующих
между собой сил, на почве крепостничества и трудностей, подчас несоизмеримых с
теми, что преодолевались людьми на Западе. Кроме того, страна испытала самое
негативное влияние не только татарского ига (уберегли от него Запад), но и
больших и малых крестьянских бунтов и восстаний.

Огромное влияние на формирование народнического
революционного движения в 60-80-х годах прошлого века оказали традиции
государственной деспотии и крепостничества. Крестьянская реформа 1861 г. решила далеко не все проблемы и носила половинчатый характер. Она освободила крестьян от
крепостного права, но не сделала их подлинными хозяевами своей земли. Они
продолжали арендовать земли у своих помещиков. Это и породило особый
критический энтузиазм и революционный настрой в широких слоях российской интеллигенции
и особенно молодежи. В то же время народники боялись грядущего капитализма в
России и верили в её особый некапиталистический путь развития.

    Назад

    НЕТ КОММЕНТАРИЕВ

    ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ