ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
§ 157. ГИПОТЕЗА КОНВЕРГЕНЦИИ
.
§ 157. ГИПОТЕЗА КОНВЕРГЕНЦИИ
Эта гипотеза появилась около 30 лет
назад. Гипотеза конвергенции — утверждение о том, что различные экономические
системы мира развиваются, вбирая в себя совпадающие институциональные структуры,
сталкиваясь с совпадающими экономическими проблемами. Иными словами, как бы ни
различались экономические системы, в своем развитии они отбрасывают
неэффективные институции, отбирают и сохраняют эффективные, так что, в конечном
счете, все они после такого постепенного (эволюционного) отбора будут
относительно тождественны.
Аргументы сторонников этой гипотезы
были следующими. Во-первых, они считали, что новейшие средства коммуникаций и
транспорта развиваются повсеместно, создавая единую техническую основу
различных стран и обществ. То есть возникает некое техническое единство
человеческой цивилизации независимо от страновых различий.
Среди россиян сторонником гипотезы
конвергенции был академик А. Сахаров. Он видел экономические успехи западноевропейских
стран в 50-е и 60-е гг. и со значительным преувеличением относил их за счет попыток
планирования (пусть даже рекомендательного, а не директивного планирования).
Вторым аргументом в пользу конвергенции стало распространение плановой техники
в некоторых капиталистических странах. Поскольку А. Сахарову казалось, что планирование
— исключительное детище социализма, он считал, что капитализм свой шаг
навстречу социализму сделал и теперь следует ожидать ответного хода. В середине
60-х гг. действительно были попытки осуществить экономические реформы в СССР и
других соцстранах. Но они закончились ничем, а после советской оккупации Чехословакии
в 1968 г. о них вообще забыли. Поэтому А. Сахарову вскоре пришлось горько
разочароваться.
Воодушевление в западных странах,
связанное с идеями плановых макроэкономических методов, полностью прошло в 70-е
гг. Тем более, что эти методы так и не начинались в США и Канаде, не прижились
в Англии. Да и вообще экономическая наука постепенно осознавала, что степень
вмешательства государства в экономику имеет свою индивидуальную критическую
массу для каждой страны. В 80-е гг. на смену плановым иллюзиям в западных
странах пришло осознание того, что государство стало играть слишком большую
роль в экономике, что оно перешло меру разумного и нужно несколько «сдать
назад». Именно в эти годы в большинстве западных стран формы и пределы
вмешательства государства (правительства) в экономику были пересмотрены в
сторону укрепления рыночных методов организации экономики. Оказались
потесненными и попытки планирования, и чрезмерное увлечение программами
«государства благосостояния». И политики, и экономисты, и большинство людей
поняли, что социальные гарантии не должны превышать разумного и необходимого,
что чрезмерность в этом деле превращает социальные гарантии в источник
существования ленивых и безнравственных за счет трудолюбивых и честных.
А что же случилось с гипотезой
конвергенции? Она тихо умерла по двум уже понятным причинам. Во-первых, сама
историческая практика выявила пределы вмешательства государства в экономику,
превышая которые общество рискует деградацией. Во-вторых, массовым заблуждением
были попытки считать, что СССР мог добровольно двигаться к восприятию рыночных
методов организации экономики. Зачатки этих методов возникли лишь после
исчезновения СССР. Рыночные методы и реальный социализм исключают друг друга,
ибо институциональные механизмы той и другой экономических систем совершенно различны.
Против этой очевидной истины сегодня
возражают лишь те, кто с надеждой пытается узнавать о событиях в социалистическом
Китае и оценивать их с точки зрения возможности приспособить эти события к
идее реставрации социализма в России. В Китае коммунистическими властями были
допущены некоторые рыночные отношения в сельском хозяйстве и в сфере малого
бизнеса. О чем это говорит? О том, что накануне серьезного экономического
кризиса, китайские коммунистические власти смогли решиться на реформы. Но эти
реформы, дав свои ограниченные результаты (а свои результаты дали и советские
реформы во второй половине 60-х, и венгерские реформы в 70-е гг.), не создали
необходимого институционального потенциала современной эффективной смешанной
экономики.
Но все-таки есть ли что-то
позитивное в китайском опыте? Конечно, есть. У российских большевиков не было
плана постепенного строительства социалистической системы экономики. Они
предпочли уничтожить старую и обойтись без переходного периода от одной
системы экономики к другой. После исчезновения СССР у российских властей были
верные представления о том, какая смешанная система была бы работоспособной в
России. Но идти к ней через мгновенное разрушение старой значило повторять
путь, начатый в 1917 г., но теперь в обратном направлении.
Китайский путь — действительно путь
через осторожно преодолеваемый переходный период от одного состояния экономики
к другому, что предполагает постепенное создание институциональных механизмов
рыночной экономики рядом с пока еще мощными функциями государства.
Но это не конвергенция, а
исторически свершившееся отрицание социалистической плановой экономической системы.
Она не возникла как следствие эволюционного появления потребности в ней и добровольно
осознанного народного признания ее необходимости. Везде и всюду, где она
появилась, она была навязана силой и обманом. Поэтому везде, где прекращали
навязывание этой системы силой, она быстро разваливалась. Сегодня ее силой
удерживают на Кубе и в Северной Корее, в ряде стран СНГ. В Китае ее тоже удерживают
силой, но этой же силой строят другую, пока параллельную систему рыночных
институциональных механизмов.
В ходе длительного исторического
развития, через постепенное (эволюционное) движение или через катаклизмы
мятежей, путчей и революций человечество отбирало те институциональные
механизмы, которые наиболее эффективно удовлетворяли потребности людей.
.