ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
1.2. Формы существования науки в обществе
.
1.2. Формы существования науки в обществе
Современная наука как самостоятельный социальный институт
стала одним из достижений западноевропейской цивилизации. «Изобретение»
экспериментальной науки, ориентированной на широкую, комплексную взаимосвязь с
производственной сферой общества оказалось одним из факторов, определивших
переход Европы от средневекового к буржуазному обществу. Принципы научного
познания действительности, сформулированные в период становления науки как
системного целого и последующего классического периода ее функционирования
(ХVII-ХIХ вв.) хорошо известны. Основу этого научного «устава» составляет ряд
положений, согласно которым научное знание предстает универсальным (объективным
и независимым от субъекта), всеобщим (т.е. являющимся общим достоянием членов
социума), воспроизводимым (способным быть «перепроверенным» в эксперименте с
аналогичными условиями). С их позиции наука лишена какой-либо этнической,
конфессиональной, сословной и т.п. «окраски», характеризуется универсализмом
применяемой методологии и логико-понятийного аппарата.
Декларативность подобного «устава» была очевидна отдельным
естествоиспытателям, философам и обществоведам уже в ХIХ в. Однако в это время
они все еще составляли редкое исключение — искренняя убежденность в
универсализме науки (по крайней мере в сфере естественных наук) как способа
познания реальности продолжала доминировать в научном сообществе до первых
десятилетий ХХ в. Как замечает Фейерабенд, даже революционно настроенные
мыслители, предлагавшие разрушить или существенно трансформировать большинство
общественных институтов (например, П.А. Кропоткин), были готовы сохранить
существующую структуру научной системы . В этой связи Фейерабенд указывает и
на Ибсена, одного из жестких критиков буржуазного общества конца ХIХ — начала
ХХ вв., который, тем не менее, сохранял веру в объективный универсальный
характер научного знания.
Только в середине — второй половине ХХ в. поток исследований
в самом науковедении и в сопредельных с ним научных дисциплинах привел к
видоизменению, а затем и к коренному пересмотру «универсалисткой» концепции.
Последняя не без основания была признана стереотипом позитивизма. Новые идеи
проникали в философию науки с различных направлений. С одной стороны, изучению
науки как института, функционирующего в конкретной социальной среде,
способствовали работы Р.Мертона, продемонстрировавшего, насколько далеко
отстоит идеальная схема научного процесса от его реального, существующего в
жизни аналога. Цикл работ, опубликованных Р.Мертоном во второй половине 50-х —
60-х гг. положил начало «институциональной» социологии науки, фиксирующей не
нормативно-декларативные, а действительные характеристики научного процесса как
способа получения нового знания и институализации последнего, взаимоувязанной с
мотивационной сферой деятельности ученых.
Исследования Р.Мертона открыли целое направление
науковедческих разработок практического характера. Среди них следует назвать
труды У.Хэгстера, посвященные изучению структуры научного сообщества, Д.Крейна
— системе «невидимых колледжей», Н.Маллинса — сети социальных связей и
коммуникаций, С. и Дж.Коулов — социальной стратификации в науке.
С другой стороны, в область науковедения так или иначе
проникали идеи этнокультурологии, подчеркивающие национальную специфику любых
элементов социальной жизни, и в том числе науки. Отметим здесь «нестандартные»
работы Г.Д.Гачева, при всей своей экстравагантности сумевшие высветить
некоторые значимые моменты бытования науки. На Западе известность получили
этнометодологические исследования Г. Гарфинкеля, С. Уолгар, Б. Латур, К.Д.
Кнор-Цетина.
Параллельно эрозии подвергались устоявшиеся в науковедении
со второй половины ХIХ в. теоретические положения о «родовом» различии
естествознания и сферы общественных наук, эпистематологическом статусе первого
и социальной обусловленности второй. Как справедливо замечает Е.З. Мирская,
«традиция рассматривать естественнонаучное познание (и знание) в
гносеологическом аспекте, а общественнонаучное — в социальном является
необоснованной плохой привычкой. На самом деле и знание общественных наук
обладает объективной истинностью, и знание естественных наук имеет социальную
окраску» [92,13].
C 60-х гг. данная теоретическая позиция становится в
науковедении общепринятой. Более того, социологические науковедческие
разработки 70-80-х гг. усиливают ее, хотя и сдвигают акценты в сторону
релятивизма. Со всей очевидностью эта традиция проступает в исследованиях
когнитивной концепции науки, активно разрабатываемой Б. Брансом, Д. Блуром, Г.
Коллинсом, М. Малкеем. Согласно данной концепции познавательные (когнитивные)
функции науки находятся в прямой и достаточно жесткой зависимости от социальных
аспектов функционирования научной системы. При этом за социальной конкретикой
бытования науки в обществе окончательно теряется внутренняя содержательная
составляющая научного процесса. Так в течение ряда десятилетий одна крайность
сменила другую.
Поиск своего рода теоретической «медианы» между Сциллой
универсализма и Харибдой полной социальной детерминированности научного
процесса остается одной из центральных проблем современной социологии и
философии науки. У этой проблемы множество ракурсов, представляющих вполне
самостоятельные направления науковедческих разработок. Среди этого множества
нас интересуют аспекты, связанные с изучением общих закономерностей и
специфических особенностей функционирования научных систем национального и
регионального уровней.
.
