ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
2.2. Динамика развития регионального комплекса в 40-х — первой половине
60-х гг. (завершение конструкторско-монтажного периода)
.
2.2. Динамика развития регионального комплекса в 40-х —
первой половине 60-х гг. (завершение конструкторско-монтажного периода)
Великая Отечественная война нанесла значительный урон
региональной науке, серьезно расстроила ее жизнедеятельность. Большая часть
территории края (и в том числе практически все крупные города) оказалась во
временной оккупации. Вузы и научные учреждения были частично эвакуированы,
частично прекратили существование. На восстановление утраченного потенциала и
воссоздание существовавших ранее структур и воспроизводственных цепочек
научного процесса потребовалось несколько лет. Однако данный процесс вряд ли
можно назвать простым восстановлением довоенных тенденций. Речь шла не только о
разрыве постепенности, обусловленном военными действиями. В изменившейся
социально-экономической и политической ситуации, развитие региональной науки
приобретало несколько иные черты, и новые приоритеты. Именно потому
послевоенное время, понадобившееся для завершения конструкторско-монтажного
этапа регионального научного комплекса, можно рассматривать как самостоятельный
период в его формировании последнего.
В течение двух послевоенных десятилетий продолжалось
дооформление научных комплексов всех крупных административных образований
Северного Кавказа. Существенно увеличились объемы проводимых исследований, как
и число их дисциплинарных направлений. Но эти же факторы требовали более тесного
и комплексного сотрудничества различных научных центров. И внутрирегиональные
научные связи постепенно уплотнялись, хотя процесс этот происходил достаточно
медленно. Тем самым становление регионального научного комплекса находилось на
пересечении двух процессов, в определенной степени противоречивших друг другу.
Рост собственных кадровых, технологических, организационных возможностей
отдельных центров и «степени» их самостоятельности в определении своих
исследовательских приоритетов происходил параллельно с увеличением научных
взаимозависимостей, представляя с иного ракурса наращивание организационной и иерархической
системности.
Укрепление позиций науки в республиканских столицах и других
национальных центрах приводило к корректировке старых и поиску новых форм
научной кооперации. Нахождение и внедрение в практику таких форм всегда связано
со множеством трудностей организационного характера, требует немалого времени.
На данном этапе развития региональной науки комплекс мероприятий, связанных с
дальнейшей интеграцией местного научного процесса, не был полностью реализован.
Как результат, элементы автономии в функционировании отдельных научных центров
могли даже временно возрасти по сравнению со второй половиной 20-х — началом
30-х гг., когда ростовская наука в силу своего значительного перевеса могла без
особого труда исполнять лидирующие функции в пределах региона.
Свою роль играл и тот факт, что процессы формирования
интегральной социоэкономической региональной общности в полной мере были
развернуты на Северном Кавказе только в советский период. А наращивание такого
единого содержания, подразумевающего тесное взаимодействие во всех основных
сферах жизнедеятельности, требовало значительного времени. К 60-м гг. процесс
взаимной «притирки» социальных и экономических структур различных
территориально-административных единиц еще не был завершен.
Однако, вычленяя основную тенденцию рассматриваемого
периода, мы можем говорить о сохранении Ростова-на-Дону и Ростовской
агломерации в качестве крупнейшего научного центра региона. Причем, если ранее
научный перевес Ростова-на-Дону был в значительной степени величиной
формальной, поскольку многие другие территории Северного Кавказа вообще не
принимали участия в функционировании научного процесса, то теперь научный комплекс
донской столицы постепенно приобретает качество системного центра. Это означает,
что более отчетливо структурируются и остальные составные элементы
регионального комплекса.
Ускоренные темпы социокультурного развития национальных
территорий и значительные усилия, предпринимаемые центральными и местными
властями по развитию республиканской научной сети, играли в этом процессе
первостепенную роль. Но если научный комплекс Ростовской области и частично
Краснодарского края к концу 50-х — началу 60-х гг. достигает полной
организационной зрелости, характеризуется дисциплинарно-отраслевой,
функциональной и пространственной сооптимизированностью, что и позволяет
говорить о полном завершении конструкторско-монтажного периода, то задачи
республиканской науки оставались другими. В это время во всех национальных
районах Северного Кавказа полным ходом продолжается формирование базовой
научной сети (одно из свидетельств периферийного «качества» местной науки).
По-прежнему острой остается проблема создания развитой
прослойки национальной научной интеллигенции. В 1955 г. в Советском Союзе насчитывалось всего 70 научных работников-кабардинцев, 219 представителей
народов Дагестана, 343 осетина. Для 1950 г. эти цифры меньше в 1,5-2 раза. Иными словами, формирование такой прослойки активизируется именно в эти годы.
Однако полное решение данной проблемы было отодвинуто от рассматриваемого
периода на одно-два десятилетия. И в основном, на такой же срок отставала от
регионального центра и вся республиканская наука, стадия организационной и
структурной зрелости которой была достигнута только в конце 60-х — начале 70-х
гг.
Вузовский сектор сохранил свою позицию ведущего в
региональном научном комплексе и в 40-50-е гг. Это обстоятельство постепенно
становилось той существенной особенностью, которая отличала в организационном
отношении данный комплекс от большинства других периферийных научных систем
Советского Союза. Количество самих вузов на Северном Кавказе, несколько
сократившись по сравнению с 30-ми гг., достигло в 50-е гг. своего оптимума, на
котором и сохранялось до конца советского периода (в 1960 г. в регионе было 39 вузов; в 1970-м — 40; а в 1990-м — 46). Но при этом существенно
увеличилось число научных структур, создаваемых при учебных заведениях, вырос
их кадровый и материально-технический потенциал, быстрыми темпами возрастали
объемы исследовательских разработок. Все это позволило северокавказскому
вузовскому сектору как и ранее выполнять значительную часть исследований,
которые в других регионах проводились в рамках академической и отраслевой
науки.
Быстрый экономический рост первых послевоенных пятилеток, со
своей стороны, требовал все более весомой научно-технической поддержки. В таких
условиях развитие самостоятельного производственного сектора приобретало особую
актуальность. Со второй половины 40-х гг. начинается ускоренный рост отраслевой
и заводской науки — НИИ, проектных учреждений, конструкторских бюро,
научно-производственных объединений. При этом рост потенциала отраслевой и
производственной науки определенным образом даже противополагался динамике ее
внешних количественных параметров. Если в середине 30-х гг. на Северном
Кавказе функционировало около 70 самостоятельных НИИ, то к 1960 г. их число сократилось до 45. И, тем не менее, по своему интегральному кадровому и инфраструктурному
потенциалу, комплексности и масштабам выполняемых разработок, наконец, по
системности своей региональной взаимоувязанности (системности) они заметно
превосходили довоенный научно-исследовательский сектор северокавказской науки.
Из всех институциональных форм науки в регионе долгое время
отсутствовала только академическая. На середину 40-х гг. приходится первый
масштабный опыт организации крупного ее очага в пределах Северного Кавказа.
Таковой стала открытая в 1945 г. в Дагестане научно-исследовательская база
Академии, спустя некоторое время преобразованная в Дагестанский филиал АН СССР.
К 1961 г. в него входило 3 НИИ (физики; геологии; истории, языка и литературы)
и 4 отдела (почвоведения, растительных ресурсов, энергетики и экономики).
Организация его в одной из республик региона позволяет нам сделать несколько
выводов, характеризующих науку Северного Кавказа этого времени.
Во-первых, открытие такого филиала предполагало наличие на
месте достаточно подготовленной социальной среды и определенного (базового)
научного потенциала (инфраструктурная сеть и научные работники). Во второй
половине 40-х гг. Дагестан, как и другие республики региона, уже располагал
таким потенциалом. Во-вторых, размещение в одной из республик академических
структур должно было не только заметно активизировать местную научную жизнь, но
и придать ей недостававшую ранее фронтальность. С этой позиции открытие
академического филиала в более развитой «восточнославянской» части Северного
Кавказа было бы менее перспективно — здесь уже сложилась достаточно мощная
разветвленная научная инфраструктура. А государственная политика в сфере науки
была приоритетно направлена на создание множества крупных исследовательских
очагов. Дагестанский филиал (позднее он был переименован в Дагестанский научный
центр РАН) безусловно, увеличил научный потенциал региона, прежде всего в
секторе фундаментальных разработок.
Таким образом, с этого времени на Северном Кавказе были в
достаточно развитой форме представлены все институциональные формы. И в целом
количественные кумулятивные процессы в сфере организации научной деятельности в
регионе, ее функциональная комплексность и коммуникационная взаимоувязанность
достигли определенного порогового уровня, свидетельствуя о преимущественном
завершении конструкторско-монтажного этапа и переходе региональной науки к
следующему — системно-эволюционному этапу своего развития, начало которого
можно датировать серединой 60-х гг.
.
