ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Г. В. ЛЕЙБНИЦ
.
Г. В. ЛЕЙБНИЦ
С древнейших времен человеческий род мучается над тем, как можно
совместить свободу и случайность с цепью причинной зависимости и провидением.
Исследования христианских авторов о божественной справедливости, стремящейся к
спасению человека, еще больше увеличили трудности этой проблемы.
Видя, что ничто не происходит случайно или по совпадению, а
лишь в зависимости от каких-то частных субстанций, и что фортуна, существующая
отдельно от судьбы (fatum), лишь пустой звук, и что ничто не существует, если к
тому нет конкретных предпосылок, а существование вещи вытекает из всех них
одновременно, я был весьма близок к тем, кто считает все абсолютно необходимым
и полагает, что для свободы достаточно отсутствия принуждения, хотя она и
подчиняется необходимости; эти люди не отличают безошибочное (infallibile), т.
е. познанное наверняка, от необходимого21.
Но от этой пропасти меня удержали наблюдения над такого рода
возможным, которого нет, не было и не будет; ведь если нечто возможное никогда
не осуществляется, то уж во всяком случае то, что существует, не всегда
необходимо, ибо в противном случае было бы невозможно, что вместо него
существовало нечто другое, а к тому же все, что никогда не существовало, было
бы невозможно. Ведь нельзя отрицать, что множество рассказов, особенно таких,
которые именуются романами, становятся возможными, если найдут для себя место
в том ряду универсума, который избрал Бог, если только кто-нибудь не вообразит,
что во всей огромности пространства и времени существуют некие поэтические
царства, где можно было бы увидеть бродящих по земле короля Великой Британии
Артура, Амадиса Галльского и созданного фантазией германцев Теодерика
Беронского…
Признав, таким образом, случайное в вещах, я стал далее размышлять
над тем, в чем же состоит ясное понятие истины. Не без основания я надеялся на
некий свет, который бы помог отличать истины необходимые от случайных…
Но тут вдруг блеснул мне некий невиданный и нежданный свет,
явившийся оттуда, откуда я менее всего ожидал его,— из математических
наблюдений над природой бесконечного. Ведь для человеческого ума существует
два наиболее запутанных вопроса («два лабиринта»). Первый из них касается
структуры непрерывного, или континуума (compositio continui), а второй —
природы свободы, и возникают они из одного и того же бесконечного источника.
…Надлежит знать, что все творения несут на себе некий
отпечаток божественной бесконечности и что он является источником многих
удивительных вещей, приводящих в изумление человеческий ум.
Действительно, нет ни одной столь малой частицы материи, в
которой не был бы заключен некий мир бесконечного множества творений, нет ни
одной столь несовершенной сотворенной индивидуальной субстанции, которая бы не
воздействовала на все остальные, и не испытывала бы воздействия со стороны
всех остальных, и своим полным понятием (как оно существует в божественном уме)
не охватывала бы всего универсума — всего, что есть, было и будет. Не
существует также ни одной истины факта, т. е. относящейся к индивидуальным
вещам, которая бы не зависела от бесконечной цепи оснований. Только одному
Богу под силу полностью охватить все, что входит в этот ряд. В этом и состоит
причина, что один только Бог знает априори случайные истины и понимает несомненность
их, не обращаясь к опыту.
При более внимательном рассмотрении этих положений стало ясным
глубокое различие между истинами необходимыми и случайными. Действительно,
всякая истина или изначальна, или производна. Изначальные истины — это те,
которые не могут быть обоснованы; таковы истины тождественные, или
непосредственные, утверждающие о себе то же самое или отрицающие противоречивое
о противоречивом (contradictionum contradictorio). Производные истины в свою
очередь также делятся на два рода, ибо одни можно разложить на изначальные, а
другие такое разложение продвигают в бесконечность. Первые — необходимые,
вторые — случайные. Действительно, необходимое положение есть такое,
противоположность которому заключает противоречие…
Но в случайных истинах, хотя предикат и присутствует в субъекте,
это, однако, никогда не может быть доказано, и никогда предложение не может
быть приведено к уравнению или тождеству, но решение простирается в
бесконечность. Один только Бог видит хотя и не конец процесса разложения, ибо
его вообще не существует, но взаимную связь терминов и, следовательно, включение
предиката в субъект, ибо ему известно все, что включено в этот ряд…
Для нас же остаются два пути познания случайных истин: путь
опыта и рассуждения (rationis). Первым мы идем, отчетливо воспринимая вещь
чувствами; путь же рассуждения строится на том общем принципе, что ничто не
приходит без основания или что предикат всегда на каком-то основании заключен в
субъекте. Следовательно, мы можем с уверенностью считать, что Бог все совершает
с максимальным совершенством и ничто не делается им без основания, нигде не
происходит чего-либо такого, смысл чего — а именно почему положение вещей
складывается именно так, а не иначе — не был бы понятен тому, кто способен
мыслить…
Лейбниц Г. В. Два отрывка о свободе// Сочинения: В 4 т. М..
1982. Т. 1. С. 312-315
.
