ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
§ 156. ДРУГИЕ ТИПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ
.
§ 156. ДРУГИЕ ТИПЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО
ПЛАНИРОВАНИЯ
Однако попытки воплотить в жизнь
социалистические идеи осуществлялись не только в странах, где была создана
социалистическая экономическая система. Эти идеи применялись и в странах, где
традиционно доминировала система свободного предпринимательства, т. е. рыночная
система. В качестве примера можно взять послевоенную Англию. В 1945—1951 гг.,
когда у власти в этой стране находилась лейбористская (т. е. социалистическая)
партия, в Англии были национализированы Центральный банк, угольная, газовая промышленность,
черная металлургия, производство электроэнергии, транспорт, коммуникационные
отрасли. С момента создания своей партии в начале XX в. лейбористы выступали за
общественную собственность на ключевые отрасли экономики, а затем выдвинули
идею всеобъемлющего экономического планирования.
Важно знать, что к 1945 г. угольная промышленность была физически изношена, добыча, занятость и экспорт снижались.
Черная металлургия нуждалась в огромных инвестициях, таможенной защите и ценовом
контроле. Железнодорожный, автомобильный и речной транспорт требовал срочного
восстановления и развития. Частный сектор, конечно, не мог осуществить крупные
инвестиции в относительно короткие сроки. Это было ясно большинству населения,
проголосовавшего в 1945 г. за лейбористов.
Организация национализированных
отраслей была поставлена в независимое положение от политических инстанций в
отношении оперативных решений. Но определение стратегической политики должно
было подчиняться правительству. Каждую из отраслей возглавлял совет управляющих,
имевших богатейший опыт работы. Молодые управляющие получили дополнительную
подготовку в фирмах США. Первый период приток государственных инвестиций сглаживал
начавшийся разлад в организации работы. Однако противоречащие друг другу
указания от различных уровней иерархического управления быстро привели к деградации
этих отраслей. Но в особой мере деградация коснулась отношений между рабочими
и управляющими. Типичной картиной стали ползучие забастовки шахтеров,
железнодорожников, докеров и т.д., приводившие к тяжелым проблемам со
снабжением продовольствием, углем, электроэнергией. Обычными стали требования
роста зарплаты без соответствующего роста производительности труда. Пытаясь
решить возникшие проблемы, лейбористы все чаще прибегали к субсидированию
национализированных отраслей, истощая госбюджет.
Как мы знаем, в рыночной экономике
эффективное распределение ресурсов осуществляется благодаря информации о
свободных ценах, образующихся на основе предельных затрат. Любые отклонения от
ориентиров предельных затрат ведут к неэффективному распределению затрат. Эти
отклонения стали типичными для английских национализированных отраслей. Для
скрытой помощи экспортерам искусственно поддерживались низкие тарифы на
железных дорогах. Потребители угля получали субсидии, компенсирующие завышенные
цены на уголь. Зато сталеплавильщики не могли повысить цены на свою продукцию,
несмотря на значительный рост спроса на нее.
Национализированные отрасли
торговали между собой по сниженным ценам, что было названо «перекрестной
субсидизацией». Но это не только не влияло на улучшение дел в данных отраслях,
но вело к многочисленным конфликтам между регионами и между правлениями
государственных корпораций. Постепенно, одна за другой эти отрасли сползали на
убыточный уровень, становясь постоянными получателями субсидий, ибо не могли
покрыть своих затрат.
Безрадостную эволюцию претерпела и
политика государственных инвестиций в национализированные отрасли. Во-первых,
прирост инвестиций решительно обгонял прирост производительности. Во-вторых, значительная
часть инвестиций шла на предприятия, жизнь которых пытались спасти из
политических соображений, хотя с экономической точки зрения их нужно было
закрыть. В-третьих, инвестиционные программы, рассчитанные на много лет,
прерывались при смене правительств и не доводились до конца.
Конечно, деятельность
национализированных отраслей в Англии была эффективнее, чем деятельность их
аналогов в России. Это связано с более высоким уровнем менеджеров, рабочих,
наличием гигантской рыночной среды, в которой эти отрасли существовали. Но в
сравнении с английским частным сектором эти отрасли были наихудшими в английской
экономике. Все, что они делали, они делали хуже других.
В послевоенный период многие отрасли
и предприятия в Англии переходили «из рук в руки» (из национализированного
сектора в частный и обратно). Условно их можно разделить на три группы: 1)
угольная, металлургическая промышленность, транспорт — они реорганизовывались
не один раз, и это вело к значительном социальным последствиям; 2)
электроэнергетика, газовая промышленность, телефонные коммуникации —
капиталоемкие отрасли, которые постоянно требовали крупных капиталовложений;
3) отрасли, граничащие с технологическими инкубаторами, — атомная энергетика,
информатика.
В первой группе что-то удалось
улучшить только за счет уничтожения неэффективных предприятий (многие угольные
шахты), за счет крупных госинвестиций (металлургия). Во второй группе поддерживались
стабильные и заниженные цены, что было выгодно частному сектору и домашним
хозяйствам. Но эта группа оставалась низкодоходной. Третья группа, выполнявшая
большой объем научных работ, существовала, как и в большинстве стран мира, за
счет госбюджетных средств.
Вывод состоит в том, что госсектор —
не только блажь социалистов, но объективная необходимость, ибо частный сектор
не любит рисковать крупными инвестициями, которые могут окупиться лишь через
много лет. Но всегда эффективность в госсекторе ниже, чем в частном, а
следовательно, на микроуровне распределение ресурсов общества в госсектор не
является лучшим их использованием.
В Нидерландах функционирует
Центральное плановое бюро (ЦПБ), создающее модели голландской экономики.
Итоговые ежегодные документы ЦПБ являются одновременно и планами, и
прогнозами. Основанные на технике кейнсианского регулирования, эти документы
играют важнейшую роль в политике правительства, и их репутация во всем мире
очень высока. Но вся эта деятельность не связана с теориями социалистов.
Более развитая (по сравнению с
Нидерландами) система планирования возникла в послевоенное время во Франции. В 1946 г. был создан Генеральный плановый комиссариат (ГПК). Его первой задачей было спланировать реконструкцию
французской экономики. Первый План (1947—1953 гг.) был подготовлен под руководством
Жана Монэ, который затем стал «крестным отцом» Европейского экономического
сообщества (ЕЭС). Этот План удачно выбрал пути реконструкции и способы
эффективного использования средств, полученных Францией по Плану Маршалла*. За первым последовали и другие планы
(1954-1957, 1958-1961 гг. и др.).
По мере усиления взаимодействия
стран внутри ЕЭС возможности ГПК стали уменьшаться, поскольку все большая
часть французской экономики координировалась на основе внешних требований. Но
планы играли ведущую роль в осуществлении фискальной политики Франции. ГПК
удается: 1) создавать условия для взаимодействия частных компаний, профсоюзов и
правительственных учреждений; 2) обеспечивать стимулы тем частным компаниям,
которые расширяют производство и инвестируют в пределах, рекомендованных ГПК.
Планы ГПК являются рекомендательными, но они авторитетно ориентируют бизнес,
гарантируя высокий уровень макроэкономической стабильности.
Наконец, следует упомянуть о широко
распространенной модели совокупного экономического планирования, ставшей
фактически новым институциональным механизмом в западных странах. Речь идет о
модели «государства благосостояния», т. е. системе мероприятий, которая изменяет
игру рыночных сил в трех направлениях: а) гарантирует индивидуумам и семьям
минимальный доход независимо от рыночной оценки их труда или накопленного
богатства; б) снижает уровень «негарантированности», «незастрахованности»,
давая возможность отдельному человеку или семье справиться с социальными проблемами
(болезнь, безработица, старость); в) предоставляет всем гражданам в случае
необходимости на равной основе определенный набор социальных услуг (помощь
слепым, инвалидам, иждивенцам).
Модель «государства благосостояния»
стала реальностью практически во всех западных развитых странах. Это стабильно
растущие фонды, которые не только устойчиво служат социальному спокойствию,
уверенности в завтрашнем дне для каждого, но и являются известными нам
встроенными стабилизаторами, помогающими достижению макроэкономической
стабильности.
.
