ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
След, прото-след
.
След, прото-след
Общая форма неналичия, находящая свое выражение в такого
рода множественной соотнесенности всего со всем, при которой задача определения
того, что именно с чем соотнесено, становится неразрешимой. След (тем более
самостирающийся) — главная форма неналичия, и потому понятно, что устранение,
редукция следа — общая тема метафизики. В рамках той картины (мира), которую
предлагает нам Деррида, нет ничего наличного — простого, полного, «здесь и
теперь» доступного, самотождественного и самодостаточного. Деррида
нагружает след полным набором взаимно противоречивых предикатов: след не
наличествует и не отсутствует; он и наличествует, и отсутствует; он столь же
(весьма двусмысленное уточнение) наличествует, сколь и отсутствует. След равно
относится и к природе, и к культуре. Он предшествует всякой мысли о сущем и
неуловим в простоте настоящего, наличного, тождественного. Движение являет и
скрывает след: он неуловим в простоте настоящего. Но по сути след есть
удержание другого внутри тождественного, и потому нам необходимо вырвать след
из классической схемы мысли.
Чтобы понять, что такое след (и прото-след), попробуем в
порядке эксперимента встать на иную — не привычную и не «наивную» —
точку зрения. Попробуем увидеть предметы не готовыми и ставшими, а только
становящимися, а сами пространственно-временные координаты, в которых нам так
или иначе даются все предметы, — не заранее заданными, а тоже лишь
складывающими в процессе восприятия. Тогда, пожалуй, станет немного яснее, как
в бесконечном переплетении элементов, фрагментов, частей, узлов и сочетаний
(живого и неживого, природного и культурного, физического и психического)
искомый смысл отступает и дается лишь как след (бывшего или не бывшего), но и
след уходит куда-то в бесконечность, обрекая любой поиск первоначала на
неудачу
Возможны различные конкретные формы следа. След может быть
«мотивированным» (например, психический отпечаток внешнего впечатления),
«условно мотивированным» (например, слово «стол» при отсутствии
стола, который я только что видел, а сейчас не вижу). Но могут быть и следы с
утерянной мотивацией: это усложненные цепочки следов, неизвестно к чему
относящихся. Наконец, можно вообразить и вообще не мотивированный след.
Назовем его прото-следом: в этом случае абсолютная первичность следа заведомо
исключает возможность первичности чего бы то ни было другого (именно след вечно
первичен) и тем самым стирает след (который не может быть первичным и самодостаточным).
Вопрос о следе у Деррида свидетельствует об огромном влиянии
психоанализа: главное здесь — такие понятия Фрейда, как
«последействие» (Nachtraglichkeit), «пролагание путей»
(Bahnung). Следы памяти и «проложенные следы» в работе психики часто
оказываются аффективно нагруженными (см. в книге цитату из Мелани Кляйн как
иллюстрацию психологической нагрузки опыта письма и чтения в культуре и в
жизни индивида).
Помимо Фрейда другими предшественниками мысли Деррида о следах
были, по его собственному признанию, Ницше, Хайдеггер, Гуссерль, Левинас,
биологи, психологи, причем каждый подчеркивал в следе — свое. Особенно важной
здесь оказывается феноменологическая концепция внутреннего восприятия времени:
время как бы растянуто между прошлым и будущим — в опыте «удержания»
прошлого и «предвосхищения» будущего. Однако феноменологическая
установка оказывается бессильной перед следом. Она полагается на дословесные
интуиции и не улавливает, например, того бессознательного (или
пред-сознательного) опыта, который Фрейд закрепил в понятии «последействия»:
смысл любого опыта не дан человеку прямо, он строится не в настоящем, а в
будущем, обращенном в прошедшее, он развертывается постепенно, на других
«сценах»; но в любом случае для того, чтобы этот сложный, как бы
заторможенный, но, по сути, очень трудный и интенсивный процесс мог
происходить, требуется, чтобы следы опыта надежно сохранялись.
Помочь нам разобраться со следом может знак — эта пятая
колонна в метафизике — то, что, всецело принадлежа метафизике, позволяет нам ее
деконструировать. В каком-то смысле след — это знак в динамике. И если вначале
был знак (а не вещь, не референт, не интуиция), то это лишний раз показывает,
что вначале был след. Однако помимо явных следов — словесного знака,
замещающего вещь в ее отсутствие, или письма как нацарапанного следа речи, есть
и другой след, о котором уже упоминалось, — Деррида называет его прото-следом.
Это конструкт, артефакт, указание на то, чего вообще не было в вещной форме:
это общий принцип артикулированности и расчлененности, на основе которого
только и могут далее появляться тождества и различия, наличия и неналичия.
Таким образом, если ранее мы представляли себе хотя бы какое-то начало (начало
начал), до которого простирается пустота, преодолеваемая усилиями
креационистских теологий, то теперь о началах не может быть и речи. Нет ни
хороших, ни плохих начал — ни начала как акта творения, ни пришествия зла в
нечто неизбывно благое (и это уже показывает нам стержень спора Деррида с
Руссо и его теорией возникновения языка и письма).
Напомним, что конкретных примеров следа на страницах этой
книги — множество: так, это и общий рельеф местности, и поломанная телеграфная
линия (в главах о Леви-Строссе), и борозда, оставляемая плугом на пашне, и
бустрофедон (тип вспашки, похожий на способ письма: доходя до края поля или
страницы, мы поворачиваем вспять). Все эти следы прочерчивают, артикулируют
пространство и время человеческой жизни и становятся средствами их постижения.
.
