ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Путь к богатству вымощен трупами
.
Путь к богатству
вымощен трупами
Герой романа
Достоевского «Игрок» выпрашивает ласку у стареющей соблазнительницы перед тем,
как сделать ряд проигрышных ставок за игорным столом. Фрейд трактует этот
эпизод как замещение «порока» мастурбации пристрастием к игре. С его точки
зрения, сочетание самой страсти к игре и чувства вины за эту страсть
эквивалентны чувствам, которые испытывает ребенок в связи с мастурбацией.
Эдмунд Берглер, американский ученик Фрейда, развивает эту теорию: он
утверждает, что страсть к игре является замещением чувства вины, которое
испытывает ребенок из-за эдиповой тяги к матери. Тем самым для взрослого игрока
проигрыш становится «наказанием» за его детские прегрешения. Чтобы искупить эти
прегрешения, игрок не просто готов смириться с проигрышем, а в буквальном
смысле хочет проиграть.
Когда рулетка в
казино начинает вращаться, все присутствующие невольно замирают и
сосредоточенно ждут, что принесет судьба игроку. Приблизительно то же чувство
возникает при виде мелькания цифр на биржевом экране. Время от времени, когда
меня навещает кто-нибудь из друзей, я нарушаю свое персональное правило и
позволяю ему составить мне компанию в торговые часы. И каждый немедленно предлагает
войти со мной в долю за 1 % от ежедневных сделок.
Довольно часто
мне встречаются спекулянты, которые неотвратимо движутся по пути к разорению.
Один из них был лучшим другом моего брата. После биржевого краха 1987 года он
почему-то решил, что в экономике повторяется сценарий 1929 года: сначала будет
паника, а потом — подъем. Как только цены начинали быстро падать, он тут же
бросался продавать фьючерсы «С&П 500». После того как он понес убытки
подряд в двенадцати таких сделках, его состояние сократилось на 80%. Я
посоветовал ему сократить степень риска: не продавать фьючерсы, а покупать
опционы на продажу. В худшем случае, если опционы окажутся бесполезными, то
максимум, что он потеряет, — это уплаченную за опцион премию. В противном
случае степень риска будет теоретически стремиться к бесконечности. Он
послушался меня и стал покупать опционы продавца. Он проделал это шесть раз
подряд — и все шесть раз проиграл. Наконец я предложил ему сделать перерыв —
временно выйти из игры: «Рынок — не волк, в лес не убежит. Ты сможешь вернуться
в любой момент. А если ты посмотришь на него со стороны, то сможешь лучше
понять, что к чему».
В ответ я
услышал: «Нет, я не могу выйти. Пока я буду не у дел, может случиться
что-нибудь потрясающее. Я ожидаю краха с минуты на минуту и не хочу его
пропустить».
Поскольку я
встречал немало игроков и спекулянтов, оказавшихся в таком же положении, я
посоветовал ему впредь обходиться без моих советов. И с тех пор он со мной, не
разговаривает.
После всех кошмарных историй, которых я наслушался в юности и насмотрелся
собственными глазами, карабкаясь вверх по лестнице жизни, я приобрел аллергию
на риск. Как только возникает опасная ситуация и я начинаю проигрывать, я
вспоминаю об игроках, которые потеряли всё, что имели. Особенно яркое
воспоминание — о знаменитом брокере, торговавшем сахаром на товарной бирже
кофе, сахара и какао. Он играл, проиграл и покончил жизнь самоубийством. Его
система состояла в том, чтобы покупать сахар, как только цена на него падает
ниже 5 центов, и продавать, как только она поднимается выше 5 центов. Эта
система срабатывала много раз подряд… до тех пор, пока одним скачком цена на
сахар не поднялась до 40 центов за фунт. Эта потеря превысила маржу в тридцать
раз.
.
